– Ты взломала мой стол, – сказал он наконец. Грейс лишь скромно улыбнулась в ответ. Расслышав нотки почтительного удивления, даже восхищения в его голосе, она опять порадовалась.
– А чем ты его открыла, можно узнать?
– Отмычкой.
– Которая по чистой случайности было у тебя с собой?
– Должна же девушка заботиться о себе! Да нет, – усмехнулась она, увидев его вытянувшуюся физиономию. – Я изготовила ее специально для этого случая.
– Изготовила?
– Из пары шпилек.
– Я тебе не верю, – решительно отрезал Рубен. Грейс пожала плечами.
– Дело твое.
– Так не забудь, Гусси, разбуди меня в три часа. Мне бы очень хотелось посмотреть, как ты вскроешь этот замок. Ты мне покажешь?
Она опять пожала плечами, потом потянулась.
– Если будет подходящее настроение. А теперь тебе надо хорошенько выспаться.
Она с преувеличенной осторожностью закрыла за собой дверь и удалилась, ступая на цыпочках.
Глава 4
Если хотите потратить деньги так, чтобы все это заметили, потратьте их на женщину.
«Двое пассажиров дилижанса исчезли сразу же после ограбления, воспользовавшись лошадью арестованного бандита. Речь идет о женщине, изображавшей католическую монахиню с целью незаконного сбора пожертвований, и о мужчине, который назвался Эдуардом Кордовой из Монтерея и по неизвестной причине притворялся слепым. Полиции не удалось с точностью установить связь между пропавшими пассажирами и ограблением. По утверждению…»
– Почему они пишут «изображавшая католическую монахиню»? – возмутилась Грейс, свирепо насадив на вилку кусок бифштекса. Уже во второй раз за этот день она подкреплялась в закусочной «Бэлльз», – Почему они считают, что монахиня была не настоящая? У них же нет никаких доказательств, ни единой улики!
– «По утверждению помощника шерифа Сан-Матео…»
– Это всего лишь догадки.
– «По утверждению…»
– Просто безобразие! – не унималась она. Рубен со вздохом посмотрел на нее поверх газетной полосы. Сообщение было помещено на девятой странице «Дейли экзэминер».
А Грейс все никак не могла успокоиться.
– Я не допускаю ошибок в работе и горжусь этим! И когда какой-то бестолковый помощник шерифа смеет утверждать в газете, будто я «изображала» монахиню, меня это просто возмущает!
– Откуда тебе знать, а вдруг они навели справки об этом твоем ордене Святой Пыли-в-Глаза? – миролюбиво предположил Рубен.
– Святой Надежды, – упрямо поправила его Грейс. – Это был орден Блаженных Сестер Святой Надежды.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что он взаправду существует?
Грейс сунула кусочек мяса в рот и неторопливо прожевала, глядя на Рубена через стол. Он знал, что творится в эту минуту в ее голове: она взвешивала различные возможности, пытаясь решить для себя, стоит ли упорствовать в своем обмане.
– Нет, – созналась она наконец.
– Ну вот видишь!
– Да, они, должно быть, проверили, – неохотно согласилась экс-сестра Августина, – иначе им бы вовек не догадаться. Ведь я ни разу не выпустила вожжи ни на секунду, даже когда этот гнусный недомерок начал меня лапать.
На жаргоне мошенников «выпустить вожжи» означало выйти из роли во время «раздевания» жертвы.
– Я тоже ни разу не выпустил вожжи, – возразил Рубен. – Я же не вылезал из шкуры Эдуарда Кордовы до самого конца! И хоть бы мне кто «спасибо» сказал!
– Это другое дело. С какой стати кто-то должен говорить тебе «спасибо»?
– А почему бы и нет?
– Потому что Пивной Бочонок мог меня убить! Я могла погибнуть, пока ты изображал благородного слепца!
«Опять по новой», – с досадой подумал Рубен, нервно забарабанив пальцами по столу. Она приперла его к стенке и пользовалась своим преимуществом сполна, но… сколько же можно? Судя по всему, она будет предъявлять ему этот счет до скончания века.
– Ладно, читай дальше, – буркнула Грейс, откинувшись на высокую кожаную спинку стула в отдельной кабинке, которую им предоставили для обеда у «Бэлльз». – Что там насчет ограбления?
Кусочек сырого филе, который она в лечебных целях заставила его приложить к заплывшему глазу, отлепился и упал ему на колени. Рубен рассеянно подобрал его и положил на край тарелки, после чего вернулся к чтению.
– «По утверждению помощника шерифа Сан-Матео, из передвижной коллекции китайских древностей было похищено лишь неустановленное число образцов погребальной скульптуры, в частности нефритовый дракон, используемый в качестве сторожевого талисмана в захоронениях династии Вэй, глиняный единорог династии Хань, а также двенадцать фигурок, изображающих знаки Зодиака, династии Мин».
– Одиннадцать, – ревниво поправила Грейс.
– «Бесценные акварели, манускрипты и керамика остались нетронутыми по не выясненным пока причинам. Арестованный китаец упорно отказывается от дачи показаний, и, судя по последним сообщениям, его личность пока не установлена».
Сложив газету и отодвинув ее в сторону, Рубен потянулся за кружкой пива. Он отхлебнул глоток, потом с мучительной гримасой осторожно прижал запотевшее от холода стекло к своей пострадавшей брови. – Стало быть, Пивной Бочонок разговаривать не желает.
– Может, на той бумажке было его имя? – предположила Грейс. – Если так, значит, мы оказали ему услугу, забрав листок.
– М-м-м… Мой друг-антиквар мог бы узнать, что там написано.
На нее это не произвело впечатления.
– Подумаешь! Я могу отнести листок в ближайшую китайскую прачечную и все выяснить сама.
– Мне кажется, это было бы неразумно.
– Это почему же?
– Не стоит посвящать в это дело посторонних, тем более что мы и сами не знаем, о чем идет речь.
– Да какая разница?
Грейс подозрительно прищурилась.
– Ты что-то задумал, не так ли? Только не Говори мне, будто нас могут заподозрить в сговоре с Пивным Бочонком. У тебя на уме что-то другое.
Вместо ответа Рубен поставил локти на стол и доверительно наклонился к ней поближе.
– Сколько денег у тебя украли, Грейс? – спросил он самым вкрадчивым тоном, на какой только был способен.
– Я же сказала; тебя это не касается.
– Да ладно тебе, – принялся уговаривать он. – Я же тебе выложил всю правду о Крокерах, разве не так? Сам я потерял почти две тысячи долларов, а раздобыть мне надо четыре с половиной, к с следующему вторнику. Как видишь, я во всем признался. Чего тебе еще надо?
Она кокетливо расстегивала и застегивала пуговички на манжете своего нового платья из индийского шелка цвета бургундского вина, видимо, любуясь эффектным сочетанием насыщенного бордового оттенка ткани с белой, изящно удлиненной кистью руки. Помимо платья, Грейс обзавелась еще и новым плащом – черным с кремовой атласной подкладкой. Сейчас он висел на крючке у нее за спиной. Рубен надеялся, что она вспомнит, в какую сумму обошлось ему ее «приданое»: платье, плащ и новые высокие башмачки на пуговицах. А ведь он и глазом не моргнул, когда ему назвали цену. Более того, когда она приглядела этот роскошный туалет в салоне готового платья мадемуазель Жоли и вышла к нему из примерочной, он расстался с деньгами, даже не пикнув.
Эти деньги были заработаны нелегким трудом. В поте лица, можно сказать. Прежде чем отправиться к мадемуазель Жоли, они посетили четыре почтовых отделения в разных частях города, где Рубен собрал недельную выручку со своих многочисленных деловых начинаний. «Не густо», – заметила Грейс, и ему пришлось признать, что его дела в последнее время и впрямь идут не блестяще.
По мнению самого Рубена, при таких обстоятельствах ей тем более следовало бы оценить его щедрость по достоинству. Разумеется, речь шла лишь о ссуде под процент, о котором он еще не успел упомянуть, до того момента, как муж переведет ей деньги в ответ на телеграмму, отправленную ему еще с утра. И все же, как ни крути, именно Рубен и купил ей новую одежду, и оплатил обед, который она поглощала в настоящую минуту В эту ночь ей опять предстояло спать в его постели Даже согласно ее весьма искаженным представлениям о справедливости он заслуживал честного ответа на свой вопрос.