— Может… что? — спросила я через некоторое время.
— Может, вернешься?
Следующим утром, когда я вернулась на ферму, кластер — вернее, остальные уже ждали меня. Кто бы сомневался. Я буквально разрывалась между желанием провести весь день со сбоим возлюбленным и жаждой воссоединиться с собой, погрузить нос в льнущий ко мне запах, продемонстрировать… не знаю, что я хотела доказать. Может, что для счастья мне не нужны остальные. Что как самостоятельная личность я в них, то есть в нас, не нуждаюсь.
— Вспомни о Веронике Пруст.
Мойра стояла на пороге кухни, а за ее спиной сгрудились остальные. Разумеется, она все поняла, когда я сбежала. И разумеется, она не могла обойтись без поучительной истории.
— Помню.
Я оставалась снаружи, вне досягаемости притяжения феромонов. И все равно улавливала запах гнева, страха. Мои собственные чувства. Отлично, подумала я.
— Ты собиралась стать капитаном звездолета, — продолжала Мойра.
Мы помнили Веронику Пруст, которая на два года старше нас. При необходимости кластеры разделяют в яслях, чтобы у них оставалось время для привыкания. Веронику разъединили позже, на пару и четверку. Пара стала жить вместе, а четверку перевели на машиностроительное отделение, но они бросили учебу.
— Больше нет.
Я протиснулась мимо них на кухню, по дороге сформировав воспоминания о том, чем мы занимались с Малькольмом, и швырнув в них, словно камень.
Они отпрянули. Я поднялась в свою комнату и стала собирать вещи. Они даже не потрудились пойти за мной, и это разозлило меня еще больше. Я побросала вещи в сумку и смахнула с комода безделушки. В кучке сувениров что-то блеснуло — жеода, которую Стром нашел тем летом, когда мы летали в пустыню. Он расколол минерал надвое и отполировал вручную.
Я подняла камень, ощутив ладонью гладкую поверхность вокруг зазубренных кристаллов в центре. Но не стала брать его с собой, а вернула на комод и застегнула сумку.
— Уходишь? — В дверях с непроницаемым лицом стояла Матушка Рэдд.
— Вы позвонили доктору Халиду? — Он был нашим домашним врачом, психотерапевтом, а возможно, и отцом.
— И что я ему скажу? — Она пожала плечами. — Силой удержать кластер невозможно.
— Я вовсе не разбиваю нас!
Неужели она не понимает? Я личность, я сама по себе. Мне не нужно быть частью чего-то.
— Ты просто куда-то уходишь одна. Да, я все понимаю. — Сарказм Матушки Рэдд больно задел меня, но она успела уйти, пока я придумывала ответ.
Я скатилась вниз по ступенькам и выскочила через парадную дверь, чтобы не столкнуться с остальными. Мне не хотелось показывать им, что меня гложет чувство вины. Всю дорогу к домику Малькольма я бежала. Он работал в саду.
— Меда! Меда… Что случилось? — Он обнял меня.
— Ничего, — прошептала я.
— Зачем ты туда возвращалась? Мы могли послать за твоими вещами.
— Хочу интерфейс, — сказала я.
Процедура оказалась несложной. Малькольм взял нанокожу и приложил к моей шее. Я почувствовала холодок, который затем распространился к основанию черепа и вдоль позвоночника. Потом легкий укол, и кожа стала как будто сморщиваться.
— Поспи часок, — сказал Малькольм. — Так будет лучше.
— Ладно. — Я уже наполовину спала.
Мне снилось, что по зрительному нерву в мозг ползут пауки, что в лобных долях копошатся уховертки, а ко всем пальцам присосались пиявки. Но когда они поднялись по рукам и проникли в мозг, открылась какая-то дверь — будто восход солнца, будто я оказалась в другом месте и в другом времени, и во всем сне обнаружилась своя логика, свой смысл. Я поняла, зачем я здесь, поняла, где теперь Сообщество и почему они ушли.
— Эй, Меда. — Малькольм.
— Я сплю.
— Уже нет. — Казалось, его голос исходил из яркой точки прямо передо мной. — Я подключил тебя к интерфейсному блоку. Все прошло отлично.
Слова выскакивали из меня помимо моей воли.
— Я боялась, что могут помешать генетические модификации. — Казалось, будто сон продолжается, потому что я разговаривала, сама того не желая. — Я не хотела этого говорить. Наверное, я еще сплю. — Я попыталась заставить себя замолчать. — Не могу остановиться.
— Ты не спишь. — Я почувствовала, что Малькольм улыбается. — И не говоришь. Давай я покажу тебе возможности Сообщества.
Несколько часов он учил меня манипулировать реальностью, создаваемой интерфейсным блоком, чтобы я могла протягивать руку и брать эту реальность, словно моя ладонь — это лопата, молоток, наждачная бумага или ткань.
— У тебя здорово получается, — сказал Малькольм, ставший сиянием в серо-зеленом саду, который мы создали в безлюдном древнем городе.