- Остальные вас просто не смогут стерпеть, - пробормотал грубо еще недовольный за испорченный ленч Джаред.
- Не суй нас под свою закомплексованность, - помотала Лора головой, делано понимающе и жалостливо выпучив губы.
- Боюсь, это у тебя комплекс или странная сексуальная ориентация.
- Я за равность в мире.
Она продолжили обед и последние пятнадцать минут неустанно болтали обо всем и ни о чем одновременно, как обычно бывает у лучших друзей. Еда - тоже друг.
Лора научилась закрывать своевременно двери.
Ее весёлость столкнулась с серьёзностью сердца, как птица и стекло[1]. Она честно отдавала себя потерянному поколению, чем чувствовала себя, словно, находилась в чистилище, а не на простом уроке литературы.
Она действительно любила учебу, и за поэзией у нее цвели розы на душе, в мыслях окрылялись мечты, а на сердце - лишь искусство. Она любила себя такой. И это единственное, что в ней осталось прекрасного.
✘____________________________________________✘ㅤ 1. Его весёлость столкнулась с серьёзностью войны, как мотылёк... и танк. © Эрнест Миллер Хемингуэй
ГЛАВА ПЕРВАЯ, Часть II
Преподавательница Мисс Литтл и правда была зачетной. Бывала строже любой карги, но в целом молодой дух ее еще не покинул. Она могла мило побеседовать со своими учениками, обсуждать что-нибудь не заурядное и далекое от темы урока. И пусть ей было далеко до Кори Мэтьюза, мисс Литтл понимала подростков. Женщина была с характером, не уступающий любой дерзкой девчонки - всегда найдет что ответить на резкость студента. Она любила своих подопечных, беспокоилась об их будущем и ценила их способности.
Зайдя через приоткрытую дверь в пустой класс экономики, погрузившийся в гробовую тишину, развевающую лишь тиканье настенный часов, Лора заметила мисс Литтл за своим рабочим столом. Она держала между указательным и средним пальцами простой желтый остро поточенный карандаш с ластиком на одном конце, наклоняя легким движением по противоположные полюса и отстукивая ритм, уперев кулак свободной руки в скулу, склонила голову и смотрела на фоторамку на своем столе. У нее была лишь одна фотография за рабочим местом.
Мисс Литтл, Дона, была прекрасной женщиной - чутким учителем, отзывчивой соседкой, коей приходилась в раннем беззаботном детстве, целомудренным хранителем секретов, сочетающая в себе и практичного друга, и простодушного психотерапевта.
Тихо скрипнул стул, когда Лора придвинула его с передней парты к ее столу, и мисс Литтл подняла уставшие от мыслей, измученные глаза. Она оставила карандаш в покое, донельзя медленно опустив его на стол. Провела руками по распущенным волосам, всегда волнистым, и Лора вспомнила, что малышка Ви - осиротевшая племянница, что теперь была под её крылом официального опекун - заплетала ей всегда косы по вечерам.
- Вы хотели со мной поговорить?
- Да, милая.
Лора незаметно облегченно вздохнула, уловив в ее голосе привычную приветливость.
- Звонили родители мистера Уолтера, - сообщила она осторожно.
- Все так плохо?
- Ты знаешь, Лора, что я не имею права им лгать насчет оценок их сына. При всем притом, что экономика необходима ему при поступлении в университет, и свой кредит он портит лишь этим - моим - предметом.
- И что они на это ответили? - подавлено поинтересовалась девушка.
Родителей всегда волнует три вещи: все, что происходит после полуночи, пропущенные звонки и оценки. И учитывая, что миссис и мистер Уолтер совсем недавно сошли с тропы войны на пути к разводу новые волнение и упреки не скрепят их союз.
- Хотели, чтобы я занималась с ним отдельно и за определенную плату, - ответила грустно женщина, опустив взгляд на скрещенные на столе руки, теребя пальцами кольцо из чистого золота своей покойный старшей сестры, обхватывающее безымянный палец.
Лора зажмурилась стоило ей задуматься о том, как неудобно и больно переносит этот разговор мисс Литтл. У Доны нет абсолютно никакого свободного времени: работа в школе, хлопоты по дому из-за переезда и ремонта, потерянные и сокрушенные двое приемника, которым необходимо внимание и любовь единственного оставшегося родственника, а нанимать для этого сиделку было бы верхом бессердечия и жестокости по отношению к детям, лишившихся родителей и познавших психологическую травму в столь юном возрасте. А еще им нужны деньги.
- Милая, - обратилась она к ней таким чувственный тоном, как к той, кто знает о ее горе, кто может понять ее боль, и, возможно, единственной кто может ей помочь, - то, о чем я тебя прошу может прозвучать ужасно с моей-то стороны, ведь я знаю, что и тебе приходится не легко, но ведь ты его подруга - он тебя послушает. Никого он так не слушает как тебя. Ты сможешь подтянуть его по предмету. Да и работу тебе не придется искать.