Джейк хмыкнул, отметив чисто мексиканскую атмосферу, царившую в этом городе. Присоединение территории Нью-Мексико к Соединенным Штатам стоило жизни его отцу восемнадцать лет назад. Но Джейк не питал неприязни к войне или народу, который оставил вдовой его молодую мать. Отец умер, сражаясь за дело, в которое верил, а теперь Джейк пытался устранить вероятность возникновения еще одного столкновения между Мексикой и Соединенными Штатами. Глаза Джейка блеснули иронией, когда он заметил большую католическую церковь на противоположном конце площади и перевел взгляд на смуглых, работящих людей, которые вели простую честную жизнь. Джейк был полон решимости не допустить, чтобы их жизнь была исковеркана в угоду бесчестным мечтам одного землевладельца, мечтающего о власти.
У Джейка сложилось впечатление, что эти сравнительно новые граждане Соединенных Штатов внешне весьма привлекательные люди. Вот хотя бы эта маленькая сеньорита, пересекающая сейчас площадь – в белой блузке и коричневой юбке. Идет она медленно и неуверенно, как будто ищет кого-то. Джейк попытался представить себе, какая у нее жизнь. Интересно, бедна ли она и вынуждена ли работать – судя по ее простой одежде, она, наверное, трудится, чтобы поддержать семью. Джейк вообразил себе, что она, вероятно, ищет младшего брата или сестру, а может быть и возлюбленного. Джейк улыбнулся. У девушки с такой походкой, стройной, соблазнительной фигурой, с длинными, темными кудрявыми волосами должен быть возлюбленный. Глаз ее не видно, но можно побиться об заклад, что они большие, карие, как у Джесси, и способны растопить сердце любого мужчины…
Стоп! Постой-ка! Джейк моментально вскочил на ноги. В этой девушке было что-то чертовски знакомое. Все на веранде сразу встревожились, когда Джейк вскочил с места, так что стул отлетел к стене. Опираясь на перила веранды, он вытягивал шею так и эдак, пытаясь получше разглядеть девушку, прокладывавшую себе путь среди толпы. Он убеждал сам себя, что это не может быть Джесси. Ведь он оставил ее в одной простыне. И все-таки продолжал высматривать, вытягивая шею и тихо бормоча ругательства. Потеряв ее из вида, стукнул кулаком по деревянным перилам, поднял стул и заметил, что все вокруг вопросительно смотрят на него.
– Ничего не случилось! – рявкнул он и снова уселся, глядя перед собой невидящими глазами и продолжая вовсю ругать Джесси. «Я ее придушу, если до этого она сама себя не погубит. Лучше всего было бы снова найти ее голую и все в той же комнате, где оставил. Никогда она не делает, что ей говорят, маленькая упрямица, злючка, дуреха, избалованная своевольная… женщина, которую я люблю», – неловко закончил свои обвинения Джейк. Он провел рукой по лицу, стирая всякие следы улыбки, скользнувшей по губам.
«Что с нею делать? – Джейк вздохнул. – Таскать за собой по всей стране, выполняя секретные задания? Осесть на одном месте и вести нормальную жизнь, как все остальные люди?» До встречи с Джесси он об этом никогда не думал. В кармане рубашки все еще лежат два обручальных кольца, он не расстается с ними. Жениться заново и жить семейной жизнью? Сможет ли он? И останется ли она с ним, особенно, если выяснится, что ее отец был каким-то образом втянут в контрабанду оружия?
Впервые за время службы Джейк сомневался: должен ли он что-то расследовать. Жизнь Джесси может быть разбита – и в эмоциональном, и в финансовом отношении, – если действительно ее отец был связан с Хайесом или Васкесом. И если это так и Джейк получит доказательства, но не сообщит об этом, как тогда? Он глубоко вздохнул. Возможно ли предать все, ради чего работал, рискуя жизнью, чтобы спасти любимую женщину, которую вышвырнут с ее земли из-за уже скончавшегося непорядочного родственника, не отвечающего за свои поступки? Оставалось надеяться, что Стюарт был ни при чем.
Особенно сейчас, когда перед его внутренним взором возник образ сладострастной упоительной Джесси. Воспоминания о близости заполнили ум и сердце: Джесси, обнаженная на лугу, с такой готовностью отдавшаяся ему в первый раз; Джесси, швыряющая кольцо и втаптывающая его в землю; Джесси, притворившаяся, будто потеряла сознание, когда ее обнаружили в пути; Джесси, запрокинувшая голову, страстно разомкнувшая губы и вознесшаяся над ним в той деревянной ванне; испуганная и храбрая в подземном ходе; смущенная и ужаснувшаяся, но выходит замуж, чтобы выручить человека, которого считает беглым преступником; Джесси в пруду среди гор, то ребячливая, то женственная и желанная, извивающаяся на полотенце, отдающая всю себя, а его руки и губы блуждают по ее совершенному телу… Густая каштановая грива, мягкая и шелковая, карие глаза с длинными-длинными черными ресницами, высокие скулы, чувственные полные губы и дальше – стройная шея, розовато-коричневые соски, такие горделиво-твердые, тонкая талия, которую он легко может обхватить руками; живот с чувствительным лоном, бедра, ноги… округлые, упругие…
Рука Кэрли легла на плечо Джейка, возвращая его к действительности. Он бросил взгляд на друга, и тот кивнул в направлении площади. С виду как будто там не происходило ничего особенного. Но он сразу понял, что встревожило Кэрли и остальных. Четверо вооруженных мексиканцев отделились от толпы и как бы нехотя направились к постоялому двору, где ждали Джейк и компания.
Джесси притворилась, что ее очень интересуют разноцветные гребни, ленты и украшения в передвижном киоске на центральной площади. Она прилагала все усилия, чтобы руки не дрожали; внимательно и внешне спокойно рассматривала искусно сделанный гребень, выложенный бирюзой и серебром. Наверняка Джейк узнал ее даже в этой одежде и на таком расстоянии от постоялого двора, где он сидел со своими людьми. Она как раз надеялась высмотреть его или кого-то из отряда, когда медленно пробиралась в толпе, пока случайно не бросила взгляд на тот постоялый двор, мимо которого они вчера проезжали. Он ей запомнился, потому что там расхаживали свирепого вида мексиканцы, что проводили их фургоны такими пристальными взглядами. Когда Джейк вскочил со стула, она постаралась сразу же затеряться в толпе.
Джесси положила гребень на прилавок и отошла от киоска. Под прикрытием толпы она нашла более удобное для наблюдения место и украдкой бросила взгляд в сторону веранды. Затаив дыхание, беспокойно передвинулась, чтобы лучше видеть происходящее, но прохожие без конца сновали у нее перед глазами. Раздосадованная, Джесси перебежала к лавке глиняной посуды, поближе к постоялому двору. Она знала, что сейчас Джейку не до нее; перед ним на пыльной улице стояло четверо мексиканцев. Джесси спряталась в тени, прижавшись к стене лавки. Отсюда она могла видеть и слышать все, что происходило у постоялого двора.
Расчетливая ухмылка появилась на кирпичной физиономии верзилы, стоявшего рядом с аристократичным красивым мексиканцем на террасе второго этажа самой роскошной гостиницы в городе, находившейся тут же на площади. Остатки дорогого завтрака еще не были убраны со стола.
– Ну, друг мой, что ты думаешь? Это та девушка? – спросил Дон Диего Васкес, рассеянно подергивая за краешек тонких черных усиков и сощуривая глаза.
– Я почти уверен, что это она, – ответил сержант Маккензи тихим вкрадчивым голосом, лишь на мгновение отведя глаза на Васкеса и снова переводя на площадь.
– Есть только один способ узнать – она ли это, не так ли? – сказал Васкес, поворачиваясь к двоим смуглым мужчинам, стоявшим на страже у дверей террасы.
Как и те четверо головорезов на площади, они были вооружены до зубов. Васкес быстро отдал приказание по-испански, показав в сторону глиняной посудной лавки. Оба кивнули и ушли с террасы в комнату. Еще через мгновение Васкес и Маккензи услышали стук входной двери.
Пока эти двое наблюдали, как бандиты идут по площади, направляясь к лавчонке, никто из них не сказал ни слова. Толпа перед ними расступалась, никто не хотел связываться с двумя мексиканцами, вооруженными кольтами и винтовками. Они вдруг исчезли в переулке, где притулилась посудная лавка, и снова появились с молоденькой девушкой в белой блузке и коричневой юбке, которая сопротивлялась изо всех сил, пыталась вырваться из сильных рук, приставивших ей к боку пистолет. Не в первый раз они занимались подобными делами. Никто на площади будто не обратил на это внимания.