Бесс вспомнила о городских девушках и с досадой прикусила губу. Она не раз замечала, как те смотрели на Закери во время их совместных поездок – очевидно, он казался им привлекательным. Иногда у Бесс создавалось впечатление, что некоторые охотно задрали бы юбки за одну только улыбку ее приятеля. Бесс это озадачивало, она не могла понять, какое отношение общественное положение имеет к чисто физическому влечению.
Интересно, если деревенские девушки так возбуждаются при виде Закери, что расплываются в улыбках и краснеют от одного его дразнящего взгляда, то почему на нее он так не действует?
Может быть, подумала Бесс, она ведет себя неподобающим образом? Хотя выражение «неподобающим образом» в данном случае, вероятно, совершенно не годится. Точнее, может быть, она ведет себя слишком подобающим образом.
– Тук-тук. Это я, Бесс.
Услышав в дверях голос Зака, Бесс вздрогнула и смутилась, почувствовав себя виноватой в том, что он сейчас войдет и увидит ее полуголую, полную бесстыдных мыслей о плотских наслаждениях. Встав на колени в кресле, девушка посмотрела на вошедшего поверх высокой спинки.
Он опять приглаживал руками волосы – верный признак того, что его что-то мучает. И, конечно, Бесс точно угадала, что предметом его беспокойства был Александр Викем.
Как бывало всегда, когда она видела, что нужна Заку, Бесс тут же забыла о себе и, пользуясь старым, проверенным способом, решила поддразнить друга, вывести его из мрачного состояния духа. Она насмешливо улыбнулась.
– Тебе попадет от Сэдди, если она застанет тебя здесь, Зак. Помнишь, как старая грымза гонялась за тобой по всему дому с метлой?
– Тогда я был еще мальчишкой, – не приняв шутки, возразил он, сердито глядя на невесту. – Теперь, когда я стал хозяином дома, она не осмелится ударить меня.
– Но в этом-то все и дело, – продолжила Бесс невинным тоном. – Ты уже не мальчик, а я в таком виде…
По тому, как он настороженно поднял голову, и по зажегшимся в его глазах огонькам Бесс поняла, что преуспела в своем намерении отвлечь его от беспокойства и придать его мыслям другой ход. Но когда тот, внимательно окинув ее взглядом, искоса глянул на сушившееся у огня черное платье, подошел к двери и запер ту лежавшим на комоде ключом, Бесс пожалела о своем поведении. Ее желание отвлечь друга от грустных мыслей могло обернуться большой неприятностью.
Умом Бесс понимала, что приличная женщина не должна вести себя подобным образом, но по присущей ей некоторой склонности к авантюрам возразила сама себе – разве не может она в такой момент успокоить и отвлечь внимание своего будущего мужа? Что в этом плохого? А если заодно она сможет проверить, способно ли ее тело на порывы страсти, – что ж, в этом ведь тоже нет ничего дурного.
Однако прежде она никогда не позволяла Заку видеть ее почти раздетой – во всяком случае с тех пор, как они стали подростками, – и никогда еще он не запирался с ней наедине в комнате. Бедняжку даже слегка затрясло от собственного бесстыдства.
Сделав несколько шагов, Зак подошел к креслу.
С немного запоздалым приступом стыдливости Бесс прижалась к высокой спинке кресла.
Взгляд Закери скользнул по ее роскошным распущенным волосам, потом спустился ниже по стройной шее и плечам к пленительным выпуклостям.
При виде блеска, появившегося в его глазах, щеки девушки запылали, но она никак не могла понять, от чего именно покраснела – от возникшего в ней желания или простого смущения.
Проследив за взглядом Закери, Бесс тоже опустила глаза и обнаружила, что, стыдливо прижавшись к спинке кресла, она достигла совершенно противоположного эффекта – в таком положении ее грудь выглядела гораздо соблазнительней.
– Ты очаровательная маленькая плутовка, моя любимая Бесс, – нараспев произнес Зак, проводя указательным пальцем сначала по выпуклости одной груди, потом углубляясь в ложбинку, с тем чтобы вновь взобраться на вершину другой.
Бесс замерла. Ей было приятно доставить ему удовольствие. Кроме того, это безумно возбудило ее – никогда и никто еще не прикасался к ней столь интимным образом. Незаметно вздохнув, она решилась зайти дальше, надеясь, что ей удастся доставить любимому еще немножко удовольствия, но стараясь при этом не потерять головы. Интересно, сможет ли она удержать Зака на расстоянии или придется звать на помощь? Она услышала, как участилось дыхание Зака, и почувствовала, как бешено заколотилось его сердце. Галстука на нем не было, и Бесс ясно видела, как в такт биению сердца пульсирует жилка на его шее. Почему ее сердце не бьется так же сильно?
– Я хочу сделать тебя счастливым, Зак, – прошептала Бесс, не понимая, что играет с огнем. Тут она прикрыла ресницами глаза, приподняла голову ему навстречу и зовуще слегка приоткрыла рот.
Взгляд Закери, казалось, прилип к пухлым, сладким, словно вишня, губам Бесс. Он крепко обхватил ее за плечи и нагнулся к лицу так низко, что Бесс почувствовала обжигающее дыхание на своем лице.
– Я хочу войти в рай, любовь моя, – прошептал он.
Горячие губы коснулись ее губ, сперва нежно, потом все сильнее и настойчивее. Внезапно Бесс почувствовала, что ее тело оторвалось от кресла, повисло в воздухе, и, когда вновь коснулась ногами ковра, она была уже в объятиях Закери, объятиях таких крепких, что у девушки перехватило дыхание.
Он был крепок, строен, от него пахло сандаловым мылом, и, по всей видимости, к этому моменту у нее от желания должна была голова пойти кругом. Но когда язык Зака скользнул между ее губ, Бесс охватила отчаянная паника. Ей показалось, что эксперимент зашел слишком далеко – она заигралась!
Стоило только объятиям Зака немного ослабнуть, как Бесс выскользнула из его рук и вновь забежала за кресло.
– Зак, я действительно обещала, что сделаю тебя счастливым, – как можно более игриво сказала она, хотя теперь ее сердце колотилось от страха. – Но не сейчас же!
Закери оторопел. Он растерянно заморгал, потом ухватил себя за подбородок и, наконец, выговорил:
– Ради Бога, Бесс, мне показалось, что ты вроде бы поощряешь меня. Нельзя же приглашать мужчину в спальню, когда ты почти раздета, любовь моя, и надеяться на то, что ему не захочется… Ну, ты понимаешь, о чем я!
За то время пока Зак приходил в себя, к Бесс вернулось самообладание. В конце концов, это все тот же ее милый Закери, только немножко потерявший голову. Она сказала прежним, слегка дразнящим тоном:
– Прежде всего это не моя спальня…
– Будет твоя, если ты этого захочешь, – шагнув вперед, перебил ее Закери, и в его глазах снова вспыхнула искра страсти, готовая разгореться вновь.
– …а во-вторых, я вовсе не приглашала тебя, – закончила Бесс, лукаво глядя на друга.
Подняв с пола одеяло, она завернулась в него на индейский манер.
– К черту, плутовка, мы с тобой все равно что женаты. Не понимаю, почему ты строишь из себя недотрогу, – жалобно произнес он, вновь беспокойно запуская пальцы в шевелюру.
– Я знаю вас, мужчин, Закери Викем.
Дорого яичко ко Христову дню, – откровенно заявила она, выпростав тонкую изящную руку из складок огромного одеяла и грозя ему пальцем.
Закери громко рассмеялся. Бесс с удовлетворением отметила, что взрывоопасная атмосфера несколько разрядилась, и почувствовала, как на губах ее появляется глупая, счастливая улыбка. О, она действительно любит его! И что из того, если она, находясь рядом с ним, никогда не упадет в обморок от желания? В конце концов, что такое страсть по сравнению с настоящей, верной привязанностью? Но тут Зак удивил Бесс – схватил в объятия и начал крутить по комнате, пока у нее не начала кружиться голова.
– Бесс, Бесс, моя маленькая будущая женушка… Когда я наконец заполучу тебя, ты за все мне заплатишь, – приговаривал он.
И судя по тону, прозвучавшему в этих словах, Бесс поняла, что он выполнит свое обещание. Она легонько оттолкнула его.