Финн перебросил свою длинную, обтянутую джинсами ногу через лошадку и сел на нее. Он с улыбкой дотронулся до позолоченной жерди, проходящей через лошадку от пола до потолка.
— Только подумайте, сколько удовольствия получал кто-нибудь, катаясь на ней.
В ответ Люси тоже улыбнулась. Финн в эту минуту показался ей таким простым, привлекательным и милым, что Люси поняла: именно это отличает его от тех мужчин, которых она знала, и именно это приносит ей радость от общения с ним. Хиатт, например, всего лишь бросил на лошадку беглый взгляд, а Финн, сидя на ней, улыбнулся, закрыл глаза и начал напевать, не открывая рта, какую-то мелодию. Через секунду Люси определила, что это вальс Штрауса, тот его стандартный кусочек, который так часто играли в качестве музыкального сопровождения к карусельным лошадкам.
Как только Люси слезла со своего тренажера, Финн встал с лошадки. Он повернулся к Люси. Когда она подошла к нему, он обхватил ее левой рукой и помог сесть на лошадку. Ее лицо оказалось напротив его лица. Финн вдруг, поймав локон ее волос, сжал его в руке. От прикосновения его пальцев Люси снова почувствовала, как искорки пробежали по всему ее телу.
— А почему вы чувствуете напряжение? — спросил Финнеган.
— Что?
Он показал взглядом на ее тренажер.
— Вы сказали, что он снимает напряжение.
— А, ну да. Я работала весь день, да и потом, вы же не станете отрицать, что последние события сегодняшнего вечера кого угодно смогут довести до стрессового состояния? Ведь вы подслушали разговор, когда я практически сказала Хиатту исчезнуть из моей жизни. Вот поэтому.
Финн слегка потянул за локон золотисто-каштановых волос, которые держал в руке.
— Интересно, какой ты была в детстве?
— Рыжеволосая, с мальчишескими ухватками. Настоящий сорванец. Любила читать.
— У тебя есть братья и сестры?
— И братья, и сестры. Мы, в своем роде, знамениты. У меня два брата-близнеца и две сестры — они тоже близнецы. О них даже писали в журналах.
— Вот это да! А у меня только три брата.
— Когда-нибудь я выйду замуж, и у меня тоже будут близнецы, — сказала она, не глядя на него. Когда же Люси взглянула на Финна, то увидела какое-то особенное выражение на его лице, которое, впрочем, скоро сменилось легкой усмешкой.
— А вы не боитесь так запросто разговаривать с мужчинами о замужестве и о том, что хотите иметь близнецов? — спросил он.
— Нет. Почему это я должна бояться?
— Вы можете так отпугнуть более или менее подходящего кандидата. Вы же понимаете, что для того, чтобы иметь близнецов, вам следует обзавестись еще и мужем.
— Конечно. Но того мужчину, который станет моим мужем, — это не испугает, потому что он тоже захочет их иметь. — Склонив голову набок, Люси улыбнулась и спросила:
— Испугались?
Финн усмехнулся, затем обхватив ее, помог слезть с лошадки. Какое-то мгновение ее тело оказалось зажатым между ним и лошадкой.
— Я люблю детей, — мягко сказал Финн. Этот голос ласкал Люси, как лучи солнца. — Мы плохо знаем друг друга. Но я не женюсь в ближайшее время, до тех пор, пока не закончу учебу. И вовсе я не испугался. Просто мы ведь едва знакомы.
— Я надеюсь, что мы узнаем друг друга получше, если вы, конечно, никуда не переедете, — сказала Люси, и ей едва хватило дыхания произнести эти слова до конца. Она посмотрела прямо ему в глаза, и ее сердце бешено заколотилось. Финн также не сводил с нее глаз. Люси таяла от его взгляда. Ей хотелось прижаться к нему, подставить губы для поцелуя.
— Хорошая идея, — сказал Финн.
— Финн… помните… Ваше желание стать юристом. Вы собираетесь учиться, — проговорила Люси, пытаясь обуздать свои чувства и проявить хоть немного благоразумия.
Финн только моргнул, услышав это, и Люси уже пожалела, что не промолчала. Финн Манди умел так чудно целовать, к тому же он обладал такими качествами характера, которые восхищали ее. Ей льстило, что он проявил интерес к ее квартире и обстановке, интерес к ее бизнесу. Теперь она хотела только одного, чтобы Финн больше заинтересовался ею самой.
Финн легонько поцеловал Люси в кончик носа и отошел от нее. Проходя мимо тренажера, он остановился.
— Вы не возражаете, — спросил он. — Я не сидел на подобных тренажерах почти год, и если кому-то сейчас и надо снять напряжение, то я — первый кандидат.
— Разумеется. Садитесь.
Финн залез на велосипедный тренажер, держа центр управления здоровой рукой, и начал крутить педали. Постепенно он увеличивал скорость.
— И с какой скоростью вы можете это крутить?
— Около тридцати миль в час.
Люси заметила, каким жестким и напряженным от решительности стал его подбородок, и поняла, что он намеревался превзойти ее по скорости.
— А как быстро вы можете крутить эти педали? — спросила она.
Финн работал ногами целую минуту, прежде чем ответить ей, и, наконец, запыхавшись, сделал выдох и произнес:
— Двадцать пять миль в час. Я не в форме.
Люси бегло обвела взглядом его худую фигуру. Плечи у него были довольно широкие, ноги длинные, но сам он был весь слишком сухопарый, почти истощенный.
Финн поймал ее взгляд, и Люси, улыбнувшись, подбодрила его:
— Я бы этого не сказала — не так уж вы и не в форме.
Он подмигнул ей.
— Кажется, я здесь все попробовал. Осталось попробовать вашу кровать. Можно?
Она засмеялась.
— Конечно! Может, хотите примерить мой халат?
— Нет. Это уж слишком. Спасибо. Вы знаете, мне нравится ваша квартира. Она несет на себе отпечаток индивидуальности, то есть, по-настоящему своеобразна. Больше я никогда не куплю квартиру, которая будет похожа на сотни других квартир вокруг.
— Я спрашивала, могу ли я покрасить в другой цвет снаружи, но оказывается, в нашем договоре предусматривалось, что мы не имеем права изменять вид дома снаружи, пока все жильцы в доме не согласятся сменить окраску на этот же цвет.
— Я, честно говоря, не обратил внимания на такой пункт договора, да у меня и не было времени заниматься этим.
Финн отодвинул в сторону ночную рубашку и халат Люси, замедлив взгляд на рубашке, и затем вытянулся во весь рост на ее кровати. Люси показалось, что вся ее комната пропиталась его присутствием.
— Похоже, что мне придется продать свою квартиру, как только Майк и Вилл уедут, — сказал Финн, плюхнувшись всей своей долговязой фигурой на мягкое стеганое одеяло и свесив ноги с кровати. — Мне надо подыскать себе дешевую квартиру. — Затем он быстрым и порывистым движением поднялся и, похлопав Люси по плечу, сказал:
— Продолжайте делать свои упражнения. А я немного позанимаюсь на кухне.
После того как Финн ушел, Люси приняла душ, надела голубую хлопчатобумажную ночную рубашку и, набросив халат, пошла в гостиную взять какую-нибудь книгу. Она свернулась в кресле клубочком, собираясь почитать, но никак не могла сконцентрировать внимание. Во всей квартире было тихо, если не считать приглушенных звуков музыки, доносящихся из квартиры Финна. Люси так и не смогла настроиться на чтение. Она не могла переключить свои мысли ни на что другое, думая только о Финне. Сидя в кресле, она как бы заново переживала проведенное вместе с ним время, их поцелуи. И та новость о продаже квартиры и переезде в ближайшее время, которую он только что сообщил, не могла не печалить ее.
Наконец Люси поняла, что она больше не в состоянии слушать эту музыку. Она зевнула, закрыла книгу, нахмурилась и встала. Финну Манди следует пойти домой. Люси выключила свет и пошла на кухню.
Финн навалился на кухонный столик, положив голову на раскрытую книгу, и крепко спал. Концы его каштановых волос свисали над краем книги.
Люси подошла к нему и осторожно потрясла его за здоровое плечо.
— Финн! — прошептала она. — Финн! — Он даже не пошевелился. Люси потрясла сильнее. — Финн! — Она в растерянности смотрела на него. Неожиданно ей пришло в голову, что с ним могло что-то случиться, оттого что Хиатт ударил его в челюсть, и это его состояние — какая-то запоздалая реакция на такой удар. — Финн! — позвала она еще громче. Испуганная, Люси стала нащупывать пульс на его шее. Сначала ее рука нащупала его острую ключицу, затем поднялась выше, ощущая теплоту его тела, и, наконец, нашла пульс. Финн чуть простонал и, открыв глаза, посмотрел на Люси. Затем, обняв ее одной рукой, притянул к себе, чтобы поцеловать. Она долго не отталкивала его от себя, отвечая на поцелуй. Затем отстранилась от него.