Подошло время ужина. Мы отправились в тапас-бар, хотя тамошние закуски уж точно не могли нейтрализовать выпитое нами. Места у стойки были зарезервированы. Феликсу хорошо известно, что я предпочитаю высокие стулья, с которых удобно незаметно наблюдать за происходящим вокруг. Нас дожидалась открытая бутылка красного вина. Феликс поднял бокал:
– За твоих родителей, которые перестанут тебя доставать!
Я не ответила и сделала первый глоток – вино оказалось крепким, мощным, точно соответствующим моменту, который я переживала.
– У меня больше нет семьи, Феликс…
Он не нашел что ответить.
– Ты понимаешь? Больше ничего не связывает меня с родителями, и у меня нет ни братьев, ни сестер. Колен и Клара ушли. Ты – все, что у меня осталось. Моя семья – это ты.
– С момента нашей встречи в универе мы всегда были парой, ничто и никогда это не изменит.
– Мы всё делали вместе!
– Почти всё. Мы не спали вместе!
Жуткое видение для нас обоих! Он сунул два пальца в рот, изображая рвотный рефлекс, я повторила его жест. Детский сад!
– С другой стороны, если ты изменишь мнение насчет детей, но не найдешь подходящего парня, я могу сыграть роль банка спермы. Я этого детеныша научу, как правильно жить.
Я едва не подавилась вином, а он расхохотался.
– Как тебе только могла прийти в голову подобная околесица?
– Мы стали сентиментальными, а это действует мне на нервы.
– Ты прав! Я хочу танцевать, Феликс.
– Твои желания – закон.
Мы проскочили огромную очередь и без задержки попали в клуб – у Феликса имелись свои ходы. Не обращая внимания на шокированное выражение моего лица, он смачно поцеловал в губы вышибалу. Последний раз я видела его в таком состоянии на своем девичнике накануне свадьбы! В VIP-зоне нас ожидала полуторалитровая бутылка шампанского. Выпив единым духом два бокала, я выскочила на танцпол. Выплясывала с закрытыми глазами, чувствовала себя живой, помолодевшей на десять лет; с меня как будто смыли все горести и разрешили радоваться жизни.
– Я с ними договорился, – шепнул мне Феликс. – Пользуйся, пока звучит: вечно они повторять ее не будут.
Поднятая двумя парами рук, я взлетела на сцену. Басовая партия и ударные ввели меня в транс. На несколько минут я стала королевой вечера под Panic Station группы Muse. Уже несколько недель я непрерывно слушала эту композицию, окончательно задолбав Феликса. Он даже как-то поймал меня на том, что я в наушниках убираюсь в “Счастливых людях” под эту музыку. А сейчас я заполучила благодарных зрителей и заставила их подхватывать вместе со мной припев:
К четырем утра мы по обоюдному согласию решили вернуться в родные пенаты. Возвращение было непростым и малоприятным для всех, кто к этому моменту уже спал. Я никак не могла слезть со своей песни и вопила ее во все горло, а Феликс изображал хор на подпевках. Из-под куртки у него торчала бутылка шампанского, к которой мы по очереди прикладывались, пока он меня провожал до подъезда дома “Счастливых”. Он взглянул на витрину:
– Счастливые люди берут жизнь в свои руки! Ты пришла!
– Обалдеть!
– Сумеешь сама подняться?
– Йес!
Мы расцеловались.
– Спокойной ночи, моя семья, – сказала я.
– Ну что, как-нибудь повторим?
– И не думай!
Я отпустила его и стала отпирать дверь.
– Вообще-то мы завтра закрыты до полудня, так что отсыпайся.
– Спасибо, хозяйка!
Феликс ушел веселым, перспектива долгого сна взбодрила его. Он не знал, что я намерена открыть кафе вовремя.
Пробуждение было ужасным. Приоткрыв один глаз, я нашарила в аптечке большую таблетку парацетамола и тут же проглотила ее. Только после этого я с трудом осилила первую за день чашку кофе, хотя в обычном состоянии, едва открыв глаза, заглатываю ее залпом. Потом я приняла холодный душ, надеясь прояснить разум. Когда я пыталась натянуть обувь, мне пришло в голову, что самая большая моя ошибка не в том, что я предалась безумствам с Феликсом, а в том, что весь вечер провела на высоченных каблуках. Теперь придется отправиться на работу во вьетнамках. В апреле!