– Я думал, истинная леди никогда не забивает себе такими мыслями прелестную головку.
– С тобой я никогда не бываю истинной леди, милый. Разве ты еще не понял?
– Не настолько полно, как хотелось бы.
И снова эта улыбка – на сей раз с тенью смеха, – сокровенная и исполненная любви. Даже если такая доставалась всем прочим тоже, он был не в обиде.
– С тобой я всегда чувствую себя по-другому. Ты же знаешь.
– Господи помилуй, да. Я практически единственный приятный мужчина, кого ты встречала.
– Ну, ты единственный, кому я могу сказать все, что хочется.
– А что бы тебе хотелось?
Она коснулась его ладонью.
– Я собиралась сказать, что…
– …настоящая леди или нет…
– …что получается всего пятьдесят фунтов в год, и за эту сумму мы получаем уйму счастья, правда, милый?
– Получаем. И стоит оно даже втрое дороже.
Так и правильно, ведь к этому все сводилось: пятьдесят фунтов плюс-минус. А на остающиеся четыреста пятьдесят он вполне перебивался – и жил гораздо счастливее, чем на любые миллионы, но без Хлои.
Она начала искать перчатки. Обычно за ними приходилось возвращаться, или она доставала из сумочки другую пару со словами: «Не важно, милый. Всегда можно позвонить метрдотелю».
– Когда снова увидимся, голубчик?
– Когда захочешь, – ответил Барнаби. – Как насчет поездки за город? Целый день вдвоем?
– А как же пыльная контора?
– Беру с понедельника неделю отпуска, чтобы подстроиться под женатых.
– Восхитительно, дружок! Почему ты мне не сказал? Куда ты едешь?
– Ждал, пока ты спросишь. Следующий четверг подойдет?
– Не глупи, дурачок. Разве ты не уедешь отдыхать, как все приличные люди?
– Нет. А поедем вместе как неприличные? Поедем в Бретань. Я знаю одну деревушку.
Снова тот взгляд, та краткая интимная улыбка. Но иная. Раньше никто такой не удостаивался, разве только… Да и вообще, какая разница?
Вздохнув, Хлоя надела перчатки.
– Почему бы и нет. Почему мы не…
– Один Бог знает.
– Я недостаточно тебя люблю, мой милый.
– Так я и думал.
– Тебе бы не понравилось, если я любила бы тебя по-настоящему.
– Нет, понравилось бы.
Она довольно рассмеялась.
– Ах, золотко, я так рада, что ты это сказал. Я бы возненавидела тебя, если бы ты сейчас ударился в Теннисона.
– Попытайся ради разнообразия возненавидеть. Что угодно, лишь бы выделиться из остальных. И если уж на то пошло, мне не понравилось бы.
– Думаю, понравилось бы. Думаю, понравилось бы.
– Нет. Если бы ты сделала это для меня, то сделала бы и для всех остальных. А мне было бы противно.
Сверкнув на него взглядом, Хлоя занялась перчатками.
– Давай держаться Англии. Четверг? Если тебе не хочется за город, можем взять корзинку для пикника и поехать на матч в «Лордс». Джентльмены и крикет.
– Ладно, милый. И… Однажды мы поедем в Бретань!
– Поедем.
– Честно-пречестно.
– И я тебе обещаю. Возможно, мне тогда уже стукнет девяносто, но плавание через Ла-Манш я как-нибудь осилю.
– Будем сидеть на палубе в инвалидных креслах и попросим, чтобы их поставили рядом.
– Надеюсь, море будет спокойное. Оно обязательно должно быть спокойным – из-за инвалидных кресел.
– Теперь на инвалидные кресла ставят тормоза, чтобы не катились под уклон в Лиз-эт-Фолкстоун. Раньше на этом курорте уйма старых дам погибала.
– Я разузнаю, – пообещал Барнаби.
– Ах, милый, как же я тебя люблю! – воскликнула Хлоя, и ему показалось, что это внезапный крик из самого сердца, но означал он: «Ах, милый, как бы мне хотелось тебя любить!»
В такси он сказал:
– Сними перчатки, пока не приедем к «Антуану»…
– Милый… Ты дальше поедешь на такси?
– Думаю, так лучше, не то опоздаю. Куда поедем в четверг?
– Посмотрим по настроению, милый. Позвони мне во вторник и обсудим.
– Ладно.
Даже если бы он женился на Хлое, даже если бы Хлоя принадлежала ему безраздельно, ему пришлось бы сейчас ее оставить. Не мог же он сидеть и держать ее за руку полтора часа, пока ей будут делать укладку. Это странно выглядело бы.
– Прощай, моя дорогая, моя Хлоя.
– До свидания, милый. Спасибо за чудесный ленч. И обязательно позвони во вторник. В одиннадцать.
Краткий легкий поцелуй в губы, и она исчезла.
– «Проссерс»! – яростно бросил шоферу Барнаби. – В начале Ченсери-лейн.
3
Мисс Марр со свежей укладкой, выглядевшей (и это составляло лишь малую часть ее шарма) так, словно ее делали вчера, сидела на диване с герцогом Сент-Ивсом. Многие женщины находили такое небезопасным, но только не Хлоя. Она познакомилась с ним дней десять назад. Она была наслышана про герцогиню и ее верного Фредди Уинтера, она была наслышана про герцога и его эффектных красоток на все буквы алфавита. Когда с улыбкой завзятого сердцееда он спросил, нельзя ли зайти к ней, а потом повести ее куда-нибудь выпить, она пригласила его на чай. Дверь она открыла сама, по всей очевидности, в квартире они были одни. Он, наверное, решил, что все слишком уж просто. Хлоя, наверное, тоже так подумала. Ушел он в полном недоумении, смиренно благодаря за приглашение прийти как-нибудь на чай снова. На сей раз в доказательство чистоты своих намерений он принес с собой игру «Реверси». («Давайте любую, – сказал он в фешенебельном магазине «Хэмлис». – Было что-то под названием «Лудо», кажется. Впрочем, любая головоломка сойдет».) Теперь доска «Реверси» лежала между ними на диване. Шел уже пятый раунд, и, от того, что каждый выиграл по два раза, волнение восхитительно нарастало.