— А вот теперь и я начинаю думать, что ты ее выдумал, — хмыкнул Лоренцо, — Ну или изрядно преувеличил от влюбленности, что тоже бывает.
— Мой дар от влюбленности не отказывает, — Фабио мечтательно улыбнулся, вспомнив слова Виолины о том, что поцелуи ее дару не мешают, и тут же слегка нахмурился. Потому что следом вспомнил ее испуг, когда попросил назвать имя, и собственные смятение и недоумение. Нет, определенно не отказывает. Он чувствует все, как есть — и приятное, и не слишком. — Просто мне очень повезло встретить по-настоящему удивительную и восхитительную девушку. Невероятно повезло. Одновременно чуткую, и трепетную, и решительную и откровенную… Она такая очаровательная, Лоренцо, изящная, легкая — и притом боевой маг. Защитник. И по стенам будто кошка лазает, на это любоваться только… Удивительно что не летает, такая воздушная, как облако.
— А с чего она при тебе по стенам лазила? — нахмурился Лоренцо.
Фабио округлил глаза, поняв, что проболтался раньше, чем хотел, а потом скорбно вздохнул: врать лучшему другу он не мог, потому пришлось излагать, во всех подробностях, все детали покушения на его скорбную и скромную жизнь. Впрочем, от волнующей его сильнее прочего темы Фабио не мог отвлечься, так что история наполовину состояла из комплиментов Виолине и выразительных, богатых на сравнения, описаний того, как она двигается, плетет заклинания, кидает дротики, бегает и прыгает. Все это, по мнению Фабио, она делала совершенно очаровательно и восхитительно, и он досадовал на убийц, которые не дали ему толком насладиться дивным зрелищем во всей красе.
— Я же говорил, что тебе телохранитель нужен. Друг мой Фабио, ну за что ты хочешь погрузить меня в непроходимую пучину горя? Разве я вынесу, если погибнешь еще и ты? — от души несчастно воскликнул Лоренцо.
— Кто мог знать, что такая история выйдет, это ведь даже не тот клятый убийца. Ну прости меня, — от всего сердца воскликнул Фабио. — К тому же со мной был защитник, иначе я бы сдержал обещание тебе и никуда из людных мест ни ногой. И видишь: она меня спасла. Вот бы замечательно получилось, если бы Виолина вместо телохранителя была… я бы с ней на свидания ходил, а она бы меня охраняла. В этот раз у нас чудесно вышло совместить. Вот только я не знаю, будет ли другой раз… и увижу ли я ее снова. Она мне своего имени так и не назвала и маску не сняла. Упорхнула, будто птичка, — Фабио вздохнул и уставился в потолок с романтически задумчивым видом.
— Так вот чем она тебя заворожила, — обрадовался Лоренцо, будто решил сложную задачку, — Очаровала и сбежала, неудивительно, что ты теперь весь влюблен. Что для тебя может быть заманчивее тайны и трепетнее загадки? А она еще и хороший защитник, вот уж на что тебя поймать можно быстрее, чем на красивые глаза.
— На что? — с искренним удивлением спросил Фабио, приподняв бровь.
— На искреннюю увлеченность своим делом, — хмыкнул Лоренцо. — Сам такой, и в других это ценишь.
— Она мне сказала, что быть защитником и никого не защищать — нелепо, — сказал Фабио и в очередной раз мечтательно улыбнулся. — Право слово, я бы хотел, чтобы меня защищала именно она и никто другой, — добавил он, немедленно представив себе Виолину в мужском наряде, из тех, которые было принято носить у женщин-телохранительниц. И, разумеется, в маске. Зрелище выходило потрясающе соблазнительное, особенно в части туго обтянутых панталонами ножек.
— Знаешь, твоей Виолины рядом нет, а опасность есть, так что я бы попросил тебя все же нанять телохранителя, пока дожидаешься свою возлюбленную, — с настойчивостью сказал Лоренцо.
— Я этим займусь, обещаю, — горячо заверил Фабио. — Буду искать себе телохранителя. Не переживай так сильно. Буду искать и буду осторожен.
Он предпочел бы, разумеется, искать Виолину — и вовсе не быть в этом осторожным, но успокоить друга было необходимо. Так что Фабио собирался честно искать, а уж увенчается ли это дело успехом — совсем другой вопрос. Телохранители нынче были нарасхват, и подыскать кого-нибудь было задачей совсем непростой.
Дамиана также проснулась окутанная счастливым флером воспоминаний, в которых едва-едва проглядывало раздражающее нападение — помешали их поцелуям. Недоноски. Но вспоминать их не хотелось. Больше думалось о самих поцелуях, которые были фантастичны.