Лоренцо скроил сочувственную гримасу и положил руку поверх ладони Фабио.
— Послушай, мне кажется, ты слишком усложняешь. О, я прекрасно понимаю, ты впечатлен, и тем более такая загадочность будоражит твою фантазию. Но думаю, дело правда в том, что она не хочет, чтобы ты разбил ей сердце, и предпочитает сделать это первой сама. Я ее даже понимаю, но не оправдываю. Ты этого вовсе не заслуживаешь.
Фабио вздохнул и грустно улыбнулся.
— Спасибо, я тебя тоже люблю. И надеюсь, что все и впрямь так, как ты говоришь, — не то чтобы слова Лоренцо успокоили его на самом деле: слишком многое в этой истории слишком сильно царапало, как заусенцы на плохо обработанном куске дерева или металла. Ее чересчур категорическая таинственность, ее страх быть разоблаченной, тоже слишком сильный, ее одновременное желание быть с Фабио и бежать от него куда подальше. Слишком много всего, не слишком подходящего для "веселого приключения". — Потому что если все и впрямь так, значит, я смогу уболтать ее на третье свидание после второго, потом на четвертое… А потом — не знаю. Она и впрямь удивительная, Лоренцо. И дело не в таинственности и маске, не только в них. Я никогда никого похожего на нее не встречал.
Друг улыбнулся и попросил:
— Расскажи. Мне ведь интересно, чем она тебя так задела. Кроме флера таинственности.
— Как ты и сказал, будь она героиней какого-нибудь романа, читатель бы в нее не поверил. Я и сам не до конца верю, что она существует в действительности, — с мечтательной улыбкой сообщил Фабио, откинувшись в кресле и заложив руки за голову. — И в то, что она девица, едва поверил… Но бывают женщины, созданные для любви от рождения. Редкое сокровище. И подумать только, она выбрала меня… Больше чем уверен, что оказаться на моем месте был бы рад почти любой, а она выбрала меня. И еще обещала мне цветы дарить, раз уж ко мне в окно лазит и коварно меня соблазнила… И при всем при том смущалась, как и положено робкой девице, не зная, о чем со мной говорить — и что она недостаточно хорошо образована для разговоров с почтенным синьором сановником дипломатического корпуса графом делла Гауденцио. Удивительная, — Фабио протяжно вздохнул и вытянул ноги, созерцая потолок все с тем же блаженно-мечтательным выражением лица. Вспоминать о Виолине, живо воспроизводя перед мысленным взором подробные картины вчерашней ночи, было томительно приятно.
— Коварно тебя соблазнила. Что у нее в голове, о мой бог, — захохотал Лоренцо, — Ну то есть правда, как видишь: твоя таинственная синьорина просто боится, что ты ее бросишь первым, и старается успеть раньше. Но это презабавно у нее выходит.
Фабио весело усмехнулся другу:
— Ну, если вдуматься, она ведь чистую правду сказала: очаровала меня чуть ли не с первого взгляда, так что я теперь ни о чем и ни о ком кроме нее думать не могу. Будто нарочно сочиняла план, как у меня вернее сердце украсть. Но я-то знаю, что она не нарочно… просто так вышло. Просто она такая. Волшебная. Ох, если бы я мог дать ей почувствовать все, что чувствую я — так же, как сам чувствовал вчера ее. Но увы, мой дар способен передать лишь бледное подобие моих переживаний…
— Я кажется понял, чем она тебя поймала, кто бы мог подумать… Это же так просто, — воскликнул Лоренцо.
— Ну не томи, — всплеснул руками Фабио. — Скажите уже, как есть, доктор, в чем причина моего внезапного любовного недуга. И выживу ли я.
Лоренцо заговорил, выразительно жестикулируя.
— Да ты и сам говорил в прошлый раз, просто я не до конца поверил, каюсь. Все дело в искренности. При всей своей таинственности, она тебе выкладывает, что собирается делать. Она, конечно, ставит условия, но во всяком случае вслух, а не про себя, как любят дамы, заставляющие нас угадывать, что им подходит. В конце концов, будем честными — не она одна захотела оказаться у тебя в постели, но как обычно они это обставляют? Хочет она, но завоевывать должен ее ты. А ты, с твоим даром слишком хорошо это знаешь, лучше других. И тут вдруг Виолина, которая честно пришла тебя соблазнять, потому что ты интересен ей. И ты, с твоим даром не можешь заподозрить ее в тонкой игре именно потому, что знаешь — это не игра. Ну надо же, как бывает, — закончив, он расслабленно откинулся в кресле и с улыбкой уставился на Фабио.