"Твоя помощь больше не нужна", — звучало в голове голосом графа делла Гауденцио, и когда она впустила в сердце эти слова, то мерзнуть перестала. Ей сделалось все равно, и Дамиана больше не ждала от будущего ни ужаса, ни радости, так как ничто не могло сделать ей заметно хуже.
Это и впрямь оказалось унизительно. Все это, все целиком: признания в "преступлениях", то, как презрительно и небрежно общался с ним герцог, как высокомерно смотрел, допросы, на которых он должен был снова в подробностях отчитываться перед этими многоликими шавками, ехидные смешки за спиной, когда его вели в камеру. Его унизили, растоптали, насмехались в лицо — и все из-за предательства Леандро. Еще одна неблагодарная сволочь. Разве он не заботился всегда о брате много больше, чем того требовало сохранение его жалкой никчемной жизни? Разве не хотел отдать дар графа делла Гауденцио ему, чтобы он перестал чувствовать себя настолько сломанным?
Слишком много щедрости и великодушия всегда вредны, от них люди портятся еще сильнее. И доверять нельзя ни одному человеку, даже брату, в первую очередь брату. Отвратительный подлец. Стоило оказаться рядом с ним без должной защиты — и он, нагло воспользовавшись моментом и слишком сильной связью между ними, отнял принадлежащее Лауро по праву. Такой же мерзкий, слабый, ничтожный, как все остальные людишки, и как они только уродились с одинаковой внешностью? Какая гадкая насмешка природы. Даже природа насмехается над ним.
Это ничего, он еще сумеет отомстить. Что делать с Леандро, придется подумать как следует, не все сразу. А пока у него есть отличный план насчет этого Фабио и его противной девчонки. Пусть знают, что его нельзя унизить безнаказанно. Пусть тоже хлебнут унижения, перед всей Вентимильей, перед всем Тревизо. Они думали все скрыть, но теперь не выйдет — потому что он обо всем догадался. Всего пара вовремя брошенных фраз, и дара никакого не нужно. "Просто проверьте, синьор дознаватель, нету ли в ваших списках разыскиваемых лиц беглой каброи по имени Дамиана. Возможно, имя не настоящее, я не уверен…"
Разумеется, синьору дознавателю и списка не понадобилось: из ублюдочной школы не часто сбегают. И имя, разумеется, настоящее — иначе этот Фабио ее бы так не называл.
Убивать — искусство и наука, и он выучил имена всех слуг в доме делла Гауденцио еще неделю назад. А дальше нужно было лишь понять, почему маг-защитник скрывается под видом служанки, почему граф так не хочет рассказывать о ней при посторонних, а тем более — тащить во дворец, пред светлое лицо герцога Норберто. Они унизили его, воспользовавшись случаем, но он все равно умнее и хитрее. Лучше. Лучше всех. Он представил, как, может быть, в эту самую минуту в дом графа вламываются герцогские соглядатаи и охрана коронной школы, чтобы схватить гадкую полукровку, преступницу и должницу короны — и довольно рассмеялся, прижавшись затылком к холодным камням тюремной стены.
— А ну просыпайся, паршивец, — скрипучий и ворчливый голос, который он не мог не узнать, вырвал Дженнаро из сладких объятий утреннего сна в один момент. Небеса всемогущие, что случилось-то? Это что-то по поводу братства?.. Но почему в такую рань?.. И что понадобилось от него, да еще так срочно?.. — Дедуш… то есть, брат Додичессимо… наверное… В чем дело?..
— Да уж дедушка теперь, к демонам в задницу этих братьев, — пробурчал маркиз делла Тоцци. — А лучше вообще забудь, что когда-либо о них знал и слышал. Нас кто-то сдал, всех скопом. Понятия не имею, кто, но половину уже схватили многоликие. Брат Секондо, о существовании которого тебе лучше и не вспоминать, успел передать записку. Поднимайся живо, пока и за тобой не пришли, ленивое ты отродье.
Дженнаро растерянно заморгал, а потом резко сел на кровати и в следующую секунду уже вскочил на ноги, заметавшись по комнате.
— Не мельтеши. Ох, послал же бог родственничка. Надо было тебя при мамкиной юбке оставить куковать, всем бы лучше было, — продолжил ворчать маркиз, усевшись в кресло. — А теперь и тебя арестуют, и меня, из-за моего чрезмерного великодушия, которое меня сюда привело. Да не мельтеши ты.
Судорожно вздохнув и всплеснув руками, Дженнаро замер посреди комнаты, взъерошенный, в одном белье, совершенно не понимающий, как быть.
— Что же теперь делать? — горестно воскликнул он.
— Оденься. Возьми деньги, только наличные, все, которые есть. Полагаю, твои матушка и папенька будут не в обиде: у них-то в банке еще найдется, а за твою задницу они и в пять раз больше заплатить готовы. Была бы великая ценность, право слово.
— Хорошо, брат… дедушка, — Дженнаро прилежно закивал.