Домой они вновь вернулись поздно, изрядно раскрасневшиеся от вина, как и предыдущим вечером. И вновь араб, который неизменно исчезал между десятью и двенадцатью часами, молча, с непроницаемым лицом, внес чай, согнувшись и двигаясь медленно и мягко, как леопард, и поставил поднос на стол. Его лицо по-прежнему казалось аристократическим, кожа имела сероватый оттенок; он был молод и красив. Однако, глядя на него, Беркин испытал легкую тошноту: серый цвет вызвал у него представление о трупном разложении, а якобы аристократическая непроницаемость слуги говорила всего лишь о животной глупости.
Вновь завязался откровенный, пылкий разговор. Но на этот раз компания разваливалась на глазах. Беркин кипел от раздражения, Холлидей воспылал ярой ненавистью к Джеральду, Минетта была сурова и тверда, как кремень, и Холлидей не знал, как ей угодить. Она явно намеревалась взять над ним верх, полностью лишить воли.
Утром все они вновь слонялись по квартире и бездельничали. Но теперь Джеральд отчетливо ощущал непонятную враждебность к себе, пробудившую в нем упрямство и потребность в противостоянии. Он задержался еще на два дня. В результате на четвертый вечер у него произошла бурная и отвратительная стычка с Холлидеем. Тот с нелепой злобой набросился на Джеральда в кафе. Разразился скандал. Джеральд с трудом удержался, чтобы не влепить Холлидею пощечину, но потом вдруг почувствовал прилив отвращения и равнодушия. И тогда он ушел, оставив Холлидея в состоянии глупого ликования по случаю одержанной победы, Минетту, укрепившую свое положение, и Максима, сохранявшего нейтралитет. Беркина с ними не было: он уже покинул город.
Самолюбие Джеральда было уязвлено тем, что он ушел, не дав денег Минетте. Он, конечно, не мог знать, нуждается она в них или нет. Но, возможно, девушка была бы рада получить фунтов десять, да и ему это доставило бы большое удовольствие. Сейчас же он оказался в щекотливом положении. Он шел, покусывая губы и почти жуя кончики коротко подстриженных усов. Джеральд понимал, что Минетта с радостью избавилась от него. Она вернула себе того, кого желала, — Холлидея. Ей хотелось, чтобы он был целиком в ее власти. Тогда она могла бы выйти за него замуж. Она хотела видеть его своим мужем и добивалась этого как могла. О Джеральде она не хотела больше слышать — разве только если окажется в трудном положении и ей понадобится помощь: ведь Джеральд был в ее представлении настоящим мужчиной, все же остальные — Холлидей, Либидников, Беркин и прочее богемное окружение — были мужчинами наполовину. Но только с такими она могла иметь дело. С ними она чувствовала себя уверенно. А настоящие мужчины, вроде Джеральда, быстро ставили ее на место.
И все же она уважала Джеральда и восхищалась им. Она разузнала его адрес, чтобы в случае необходимости обратиться за помощью. Минетта знала, что он хотел дать ей денег. Если придет черный день, она напишет ему письмо.
Глава восьмая
Бредэлби
Построенный в георгианском стиле, с коринфскими колоннами Бредэлби стоял среди нежно-зеленых холмов Дербишира, недалеко от Кромфорда. Дом выходил на лужайку с подстриженной травой, на ней росли редкие деревья, ниже, в глубине тихого парка, тянулись — один за другим — рыбоводные пруды. За домом, в рощице стояли конюшни, там же были разбиты сад и огород, а дальше начинался настоящий лес.
Это тихое местечко располагалось в нескольких милях от большой дороги, в стороне от Дервент-Вэлли и местных достопримечательностей. Как и много лет назад, дом все так же молчаливо смотрел на парк, сверкая позолотой отделки.
С недавних пор Гермиона подолгу жила в этом доме. Она с удовольствием сбегала из Лондона или Оксфорда в деревенскую глушь. Ее отец по большей части находился за границей, и Гермиона обычно жила в доме со своими гостями, которые здесь никогда не переводились, или с братом, членом парламента от либеральной партии и холостяком. Когда не было парламентских заседаний, он всегда приезжал сюда, и многим казалось, что он вообще безвылазно здесь живет, хотя на самом деле в отношении рабочих обязанностей он был очень щепетилен.
Лето еще только вступало в свои права, когда Урсула и Гудрун второй раз приехали в гости к Гермионе. Въехав в парк на автомобиле, они залюбовались лежащими в молчании прудами и колоннадой дома, который, стоя в окружении деревьев на склоне холма, весь залитый солнцем, казалось, сошел со старинной английской гравюры. По зеленой лужайке двигались маленькие фигурки — это женщины в желтых и бледно-лиловых платьях шли, чтобы укрыться в тени огромного раскидистого кедра.