А вот на лице у Джеральда блуждала довольная улыбка, игра забавляла его. Гудрун внимательно и враждебно следила за происходящим, широко раскрыв глаза, — игра занимала ее, но одновременно вызывала отвращение. Лицо Урсулы говорило о легком удивлении, будто что-то на подсознательном уровне ранило ее. Неожиданно Беркин встал и вышел из комнаты.
— С меня хватит, — сказал он себе.
Гермиона бессознательно уловила смысл его ухода. Она медленно подняла глаза и увидела, как Беркина уносит внезапный прилив. Волны разбивались прямо о ее сердце. Спасла ее только несгибаемая механическая воля — Гермиона осталась сидеть за столом, произнося с рассеянным видом редкие фразы. Но тьма уже окутала ее — как затонувший корабль, она опускалась на дно. Для нее это было таким же концом, она гибла во мраке. Однако нерушимый механизм воли продолжал работать, только он оставался живым.
— Мы пойдем купаться? — внезапно спросила она, оглядывая присутствующих.
— Прекрасная мысль! — поддержал ее Джошуа. — Утро превосходное.
— Чудесное, — поддакнула фройляйн.
— Да, надо искупаться, — сказала итальянка.
— Но у нас нет купальных костюмов, — возразил Джеральд.
— Возьмите мой, — предложил Александр. — Мне нужно в церковь, я веду там занятия. Меня ждут.
— Вы образцовый христианин? — спросила графиня с неожиданным интересом.
— Нет, — ответил Александр. — Не могу считать себя таковым. Но верю в необходимость сохранения церковных обрядов.
— Они так прекрасны, — заметила фройляйн.
— О, да! — воскликнула мисс Брэдли.
Все вышли на лужайку. Утро было солнечное и ласковое, такое утро бывает только в начале лета, когда жизнь в природе струится нежно, как воспоминание. Невдалеке мелодично звонили колокола, на небе ни облачка, лебеди казались белыми лилиями на воде, павлины длинными шагами важно переходили из тени на яркий солнечный свет. Хотелось замереть в экстазе от совершенства мира.
— До свидания, — попрощался Александр, отправляясь в церковь, и, весело помахав перчатками, исчез за кустами.
— Ну так что? — спросила Гермиона. — Будем купаться?
— Я не буду, — сказала Урсула.
— Ты не хочешь? — поинтересовалась Гермиона, пристально глядя на нее.
— Нет. Не хочу, — ответила Урсула.
— Я тоже не буду, — сказала Гудрун.
— А как насчет обещанного купального костюма? — спросил Джеральд.
— Ничего не знаю, — рассмеялась Гермиона, в ее смехе чувствовалось странное удовлетворение. — Платок подойдет, большой платок?
— Подойдет, — согласился Джеральд.
— Тогда побежали, — пропела Гермиона.
Первой на ее зов откликнулась маленькая итальянка, изящная и проворная, как котенок, ее белые ножки мелькали на бегу, головка в золотистом шелковом платке слегка клонилась к земле. Миновав ворота, она побежала по склону вниз, у самой воды остановилась и, бросив на землю купальные принадлежности, замерла, глядя на лебедей, которые плыли к берегу, удивленные ее появлением. Тут же подбежала мисс Брэдли, темно-синий купальный костюм делал ее похожей на большую сочную сливу. Затем появился Джеральд в красном шелковом платке на бедрах и с полотенцем через плечо. Он смеялся и не спешил войти в воду — со стороны можно было подумать, что он красуется перед остальными, разгуливая на солнышке, — нагота шла ему, хотя его кожа была очень белой. Подошел сэр Джошуа в плаще; последней была Гермиона, величественно и грациозно выступавшая в длинной накидке из алого шелка, ее волосы стягивала золотисто-алая косынка. Походка, белые ноги, высокая фигура с безупречно прямой спиной были очень красивы. Царственно передернув плечами, она позволила накидке соскользнуть на траву. Она пересекла лужайку, как призрачное видение, медленно и величественно приближаясь к воде.