Что же касается Жюли дю Колино дю Валь, то ее происхождение было не столь блистательно.
Роже де Бюсси-Рабютен объяснял его следующим образом:
— Ее папаша торговал сельдью в Булони. И хотел уж было назваться Сельдино, но в этот момент перешел к торговле более крупной рыбой и выбрал себе фамилию Колино.
Роже все откладывал день своего выздоровления. Для этого у него была веская причина: выздоровление означало бы третью дуэль с д'Артаньяном, но д'Артаньян сделался его другом.
Однако в то самое время, как д'Артаньян превратился в друга Рожеде Бюсси, сам де Бюсси превратился в соперника д'Артаньяна.
Наш гасконец не мог не сравнить себя с Роже, и это сравнение было явно не в его пользу.
Красавец Роже обладал всеми преимуществами приятного обхождения: знал наизусть Вергилия и Петрарку, разбирался в редких тканях и владел искусством игры в мяч, умел приятно позевывать и возводить глаза к небесам, обладал даром насмешничать, разбирался хорошо в сортах вываренных в сахаре фруктов, знал толк в теологии и в игре на лютне и, наконец, усвоил науку напускать на себя томность.
Д'Артаньян же, в свою очередь, торопился с очередным поединком, так как ему не терпелось вновь обречь молодого человека на неподвижность. В самом деле, пока нога Роже двигалась в танце, пока рука сгибалась, он, д'Артаньян, был всего лишь солдат, дитя удачи, и проигрывал рядом с владетельным дворянином, с которым было, впрочем, приятно обниматься и целоваться, ибо на одной щеке у него сияла доблесть, а на другой — богатство.
Дадим этому объяснение: д'Артаньян ревновал.
— Мой дорогой друг, — сказал ему однажды Бюсси, — погодите еще денек. Я уже хожу, но пока под ногами сплошные кочки.
— Давайте тогда драться сидя.
— Это каким образом?
—- На пистолетах. Мы сядем в двух противоположных концах комнаты.
— А что, это возможно?
Послышался стук падающего тела. Это упала в обморок Мари.
Первым душевным движением д'Артакьяна было чувство удовлетворения: Бюсси слыл непревзойденным стрелком.
Вторым — досада. Придя в себя, Мари обратила взгляд на кузена.
— Не волнуйтесь, — сказал Бюсси, — все будет сделано с изяществом и вкусом. Мы закроем занавески и устроим подобие ночи. Перед каждым из нас поставят стол. На столе — две свечи, две бутылки испанского вина, два пистолета. Свечи будут зажжены, бутылки — полны вина. Прежде чем выстрелить, мы осушим по бутылке. Тогда наверняка хоть что-то пойдет вдребезги: либо бутылка, либо череп.
Д'Артаньян согласился на эти условия, сухо кивнул Роже, с печальным достоинством поклонился Мари и вышел. Едва он оказался за порогом, Бюсси глянул со всей серьезностью в глаза Мари.
— Что вы думаете, моя дорогая, об этом доблестном дворянине?
— Он слишком доблестный.
— И в то же время утонченный, не правда ли?
— Возможно, станет со временем.
— Отличный наездник…
— Не знаю… Днем можно жить в седле. Ну а ночью?
— Да, но глаза у него мрачные.
— Однако не испанские.
— Беспокойство в чертах?
— Не такое, как у итальянцев.
— Рассеянность?
— Он не англичанин.
— Ну а насчет того, что он влюблен в вас? —- Так он же француз!
И девушка расхохоталась, что лишь прибавило ей очарования.
— Теперь мой черед задавать вопросы. Что мне делать с его любовью?
— Ответить взаимностью.
— Каким же образом?
— Придумайте сами.
— Хорошо ли по-вашему звучит имя…
— Имя?..
— Госпожа д'Артаньян.
— Мне кажется, не очень. Было б лучше даже госпожа Цезарь или мадам Эпаминонд[7].
— Тогда я в затруднении. А вдруг он в один прекрасный день станет маршалом Франции?
— Я буду им еще ранее.
— Да, но вы скоро его убьете.
— Клянусь, все будет наоборот.
— В таком случае он убьет вас? Подумайте, два маршала Франции погибают в один и тот же день!
— Нет, я первым выпью свою чашу.
— Ну а если у вас дрогнет рука?
На лице у Роже явилась улыбка досады.
— Дрогнет… После двух жалких бутылок вина…
— Ну а если ваш пистолет даст осечку?
— Тогда я возьму другой.
— А если…
— Тогда вы женитесь на мадмуазель де Тулонжон, которой предназначил меня мой отец.
— Ку а если вы выживете…
— Тогда есть опасения, что я сам вступлю в этот брак.
— Жизнь полна ловушек. И каждый метит в свою яму.
— Значит, надо смотреть под ноги.
И молодые люди принялись хохотать, как повелось у Рабютенов.
XIII. ГДЕ НИ ДЕ БЮССИ, НИ Д'АРТАНЬЯН НЕ РАССТАЛИСЬ, КАК НИ СТРАННО, С ЖИЗНЬЮ
Пелиссону де Пелиссару предложили подготовить дуэль»
Поясним с помощью одного только имени, каким образом этот легендарный соблазнитель и христианин проник в гостиницу к де Бюсси. Это одно имя — Ла Фон.
Пелиссон был игрив. Ла Фон был циничен.
Пелиссон верил в Бога. Ла Фон был с Богом на «ты» и использовал его для поручений.
Пелиссон пел модные песенки. Ла Фон насвистывал назойливые мотивчики.
Пелиссон занимался изобретением летательного аппарата. Ла Фон летал.
Пелиссон обсасывал белый трюфель в момент пробуждения. Ла Фон ел трюфели всю ночь.
Из этого становится ясно, что Ла Фон был главным служителем и доверенным лицом Пелиссона де Пелиссара.
Ла Фон соблазнил двух служанок Мари и Жюли. Одной он посулил, что женится на ней, другой — что бросит ради нее жену и они убегут вдвоем на край света.
Из ранга служанок он возвел их в ранг любовниц, потчуя обеих вареньем. Потому что господин Пелиссон никогда не путешествовал без варенья. Вазочки с вареньем были его чернильницами.
Человек с таким слугой был любезно принят известными нам обитателями гостиницы. Он предложил им показать свой летательный аппарат, и его предложение было с восторгом принято.
Затем его попросили взять на себя устройство этого странного поединка между д'Артаньяном и Роже, уже назначенного в тот же день на шесть часов пополудни.
Пелиссон обдумывал это предприятие два часа подряд.
И вот каковы результаты его раздумий. Если д'Артаньян будет убит, возложенная на того кардиналом миссия перейдет целиком и полностью к нему, Пелиссону де Пелиссару.
Но поскольку он считал себя христианином со всеми вытекающими отсюда недостатками и поскольку его летательный аппарат пока еще не летал, то существовала необходимость воспользоваться иным летательным аппаратом, имя которому было д'Артаньян.
При условии, разумеется, что и этот летательный аппарат сможет все-таки полететь.
Плодом этих размышлений было то, что Пелиссон сунул руку в карман и извлек оттуда флакончик, содержимое которого перелил в две бутыли, предназначенные для Роже де Бюсси-Рабютена. То было сильнейшее успокоительное средство, которым господин Пелиссар потчевал дам, чтоб остудить их страсть в отношении своей особы.
Выпив снотворного, Роже будет сражен усталостью и ему не достанет сил выстрелить.
Читатели, разумеется, сурово осудят действия Пелиссона де Пелиссара.
Однако, можно возразить, что с одной стороны господин Пелиссон был сказочно богат и с другой стороны — речь шла о всеобщем мире.
Пока этот достойный дворянин завершал свои приготовления, д'Артаньян завершал свой туалет с хладнокровием человека, который готовится предстать перед знакомым ему обличьем смерти — и многоликим, и глупым одновременно, и, представ, сделать вид, что не дивится увиденному, чтоб не нанести таким образом этой даме оскорбление.
В этот момент кто-то стал царапаться в дверь.
Д'Артаньян велел Планше открыть.
Появилась Жюли дю Колино дю Валь.
На ней было платье из серого муслина, что давало возможность оценить в полной мере и руки, и плечи.
Платье было отделано лентой вишневого цвета, что отлично гармонировало с губами девушки.