«Les cigales, les cigalons, chanient mieux que les violins».
— Какая милая песенка, — заметила миссис Вестенра. — О чем она?
Я пересказала содержание песенки по-английски. Смысл ее заключительного куплета был вовсе не таким веселым, как можно было предположить по беззаботной мелодии.
— Теперь все вокруг поглотила смерть, все звуки стихли, и лишь цикады, охваченные безумием, порхают в пространстве меж ангелами.
— Довольно странные стихи, — пожала плечами миссис Вестенра.
— Мина знает пропасть всякой чепухи, — впервые за весь вечер подала голос Люси. — И все это ей приходится вбивать в головы своим ученицам.
Я оглянулась, чтобы узнать, по-прежнему ли рыжеволосый писатель смотрит в нашу сторону. Встретив мой взгляд, он поспешно отвернулся и вместе с женой и сыном принялся разглядывать освещенное последними закатными отблесками море.
Внезапно в воздухе повеяло прохладой. Можно было подумать, погода, воспользовавшись тем, что все мы зачарованы музыкой, решила сыграть с нами злую шутку. Ветер, только что ласковый и теплый, в течение нескольких минут стал резким и пронзительным, полотняные тенты над прилавками с мороженым и лимонадом хлопали под его резкими порывами. Со столов полетели сначала бумажные салфетки, а потом и стаканы. Дамы испуганно воздевали руки к головам, пытаясь сохранить прически.
— Какой жуткий холод! — жалобно воскликнула миссис Вестенра. — И когда только я запомню, что здесь нельзя выходить из дома, не взяв с собой шаль. Лучше бы мы поехали в Италию. Твой отец всегда хотел там побывать. Теперь, когда его нет рядом, я все делаю не так, как нужно!
— Мама, но сейчас не так уж холодно, — прервала поток ее сетований Люси. — Если ты замерзла, Мина одолжит тебе свой жакет.
Я принялась снимать болеро, но миссис Вестенра сделала протестующий жест.
— Не надо, не надо, моя девочка. Эта крохотулька, которую вы называете жакетом, все равно на мне не сойдется. Идемте лучше домой.
— Посидим еще немного, — взмолилась Люси. — Оркестр по-прежнему играет, и никто не спешит расходиться.
В следующее мгновение небо сотрясли два грозовых раската, последовавших один за другим. Оркестр смолк, оборвав мелодию на половине. Музыканты, повскакав со своих мест, озабоченно переговаривались, вероятно решая, что делать. Люди, сидевшие за соседними столиками, начали вставать, родители тащили за руки упирающихся детей, уверяя их, что вот-вот разразится гроза.
— Нет, папа, никакой грозы не будет! — хныкал неподалеку от нас какой-то маленький мальчик.
Люси присоединила свой голос к хору огорченной детворы.
— Уверена, буря пронесется мимо, — заявила она. — Вот увидите, скоро небо снова будет ясным.
Словно для того, чтобы опровергнуть это безосновательное утверждение, со стороны моря к городу устремились свинцовые грозовые тучи.
Я поискала глазами рыжеволосого писателя с женой и сыном, но пришедшая в движение толпа мешала мне разглядеть, стоят ли они по-прежнему на набережной. Люди неотрывно смотрели в море, переговариваясь и оживленно жестикулируя.
— Пойду посмотрю, что там происходит, — сказала я.
— Нет, нет, Мина, пойдем лучше домой. Иначе мы все простудимся насмерть, — возразила миссис Вестенра, явно не на шутку перепуганная. Люси, не обращая на мать внимания, стреляла глазами по сторонам.
— Мама, Мина скоро вернется, — бросила она, не прерывая своего занятия. — Мы подождем ее здесь.
— В этом нет никакой необходимости, — заверила я. — Вы можете идти домой, не дожидаясь меня. А я посмотрю, что там за суматоха, и догоню вас.
— Только прошу тебя, Мина, не задерживайся. Если ты промокнешь до нитки, это может плохо кончиться, — простонала миссис Вестенра.
Люси вновь принялась убеждать мать в том, что гроза пронесется мимо. Предоставив им продолжать дискуссию, я присоединилась к толпе зевак, которые, стоя на цыпочках, вытягивали головы в сторону моря. Офицеры из береговой охраны, вклинившись в толпу, проталкивались в ее первые ряды. Посмотрев туда, куда были устремлены все взоры, я увидела легкое парусное судно, которое качалось на разбушевавшихся волнах далеко за пределами гавани. Бесцеремонно работая локтями, я протиснулась между зеваками и оказалась так близко от офицеров, что могла слышать их разговор.
— Корабль, того и гляди, швырнет на скалы, — сказал один из них.
— Но почему капитан не пытается войти в гавань? — донесся до меня голос рыжеволосого писателя.
Несмотря на волнение, я отметила про себя, что говорит он с ирландским акцентом. Правда, за годы, проведенные в Лондоне, акцент этот почти стерся, и я распознала его лишь потому, что сама была родом из Ирландии.