«Я вижу, ты помнишь…»
Сердце мое колотилось все быстрее, но я не испытывала ни малейшего страха. Я чувствовала, этот человек мне знаком, давно знаком, и у меня нет причины его бояться. На берегу Темзы, где он расправился с насильником, я видела, что он бывает жесток и беспощаден. Но я не сомневалась, со мной он никогда не будет таким.
— Да, да, я помню, — с жаром подхватила я.
Я была готова сказать все, что угодно, лишь бы эти руки по-прежнему прикасались ко мне, заряжая дикой энергией, лишь бы эти глаза, пленительные темные глаза, по-прежнему смотрели в мои. Я не осмеливалась просить вслух, но каждая клеточка моего тела умоляла его не прекращать эти упоительные ласки.
«Чего ты хочешь?»
Услыхав этот безмолвный вопрос, я поняла, что ему открыты все мои мысли и ощущения. Мы не сводили друг с друга глаз, наши души стремились друг к другу. Нет, мы не слились воедино, но между нами возникла гармония, словно мы оба были аккордами, слагающими дивную мелодию. Медленно, очень медленно руки его двинулись вниз, они мягко сжали мои груди, лаская соски. Я застонала, охваченная неведомым прежде восторгом. Электрические разряды страсти пробегали по моему телу, заставляя трепетать каждый нерв. Я превратилась в музыкальный инструмент, на котором умел играть один лишь он, мой слуга и повелитель. Казалось, кровь, струящаяся по моим венам, вот-вот забурлит. Мне не хватало воздуха, и это лишь усиливало мое возбуждение. Не представляю, сколько времени продолжался этот восхитительный транс. Возможно, прошло несколько часов, возможно, всего лишь несколько минут. Я хотела одного — безраздельно отдаться во власть горячей волны желания, накрывавшей меня с головой.
«Ты снова стала моей, Мина. Я так долго ждал тебя. Я наблюдал за тобой с той поры, когда ты была маленькой девочкой. Ты помнишь те времена?»
Он более не ласкал меня. Он насквозь прожигал меня взглядом, требуя ответа. Но мысли мои устремились в ином направлении. Так, значит, передо мной тот самый призрак, что с детских лет не давал мне покоя. Быть может, именно он виноват в том, что отец проникся ко мне ненавистью, а мать сочла за благо от меня избавиться? Возбуждение медленно уступило место гневу. Зачем он увлек меня сюда, неужели лишь для того, чтобы сделать игрушкой собственной похоти? Он вновь прочел мои невысказанные мысли.
«Я пришел, чтобы помочь тебе, Мина. Ты в опасности. Я тебе нужен».
Я вновь обрела дар речи.
— Ты спрашиваешь, помню ли я те времена? — донесся до меня собственный дрожащий голос. — О да, я помню все. Я помню, что родители с ранних лет относились ко мне с неприязнью и опаской, ибо я была до крайности странным ребенком. Помню, что мне удалось многого добиться своими силами, и теперь я стою на пороге той жизни, о которой всегда мечтала, — спокойной обеспеченной жизни, где нет места загадкам и тайнам. Я собираюсь выйти замуж за достойного человека, который меня любит.
Я знала, он ждет от меня совсем иных слов, совсем иных воспоминаний. Знала, что, противореча его желаниям, безвозвратно разрушаю волшебство, которому с упоением отдавалась всего несколько минут назад. Мысль о том, что я никогда более не испытаю наслаждения, которое подарил мне незнакомец, заставила меня содрогнуться. Но точно так же, как прежде я была не в состоянии противиться его власти, ныне я не могла противиться охватившей меня враждебности. Он сам пробудил эту враждебность, заставляя меня вспомнить то, что я всю жизнь пыталась забыть.
«Ты хочешь, чтобы я ушел, Мина?»
— Да, уходи! — во весь голос выкрикнула я. — Оставь меня в покое! Я не хочу, чтобы ты вновь поломал мне жизнь.
Обессиленная собственной вспышкой, я сжалась в комочек и разразилась рыданиями. Печаль, жгучая, неизбывная печаль пронзила мое сердце. Я плакала до тех пор, пока не исчерпала запасы слез, отпущенные мне природой. Лишь тогда я почувствовала, как сквозь мою одежду проникает холод. Открыв глаза, я увидела, что вновь лежу на траве за стенами аббатства, а над моей головой сияет звездами ночное небо.
Я выбралась наружу, воспользовавшись одним из нижних окон, и двинулась к церковному двору, где перед некоторыми надгробиями тускло горели фонари. Ночные кладбища внушают многим суеверный ужас, но после диковинных событий, которые я только что пережила, кладбище казалось мне почти уютным. Я остановилась около могилы, где был похоронен маленький ребенок, оперлась одной рукой на крыло каменного ангела, а другой принялась стряхивать мелкие камешки, приставшие к моим босым подошвам и доставлявшие боль при ходьбе.