— Что это было? — послышался в приемнике голос доктора Розауро.
— Ничего, — проворчал он. — Просто споткнулся о камень.
Распрямив конечности, он лежал теперь на спине, восстанавливая сбитое при падении дыхание. Затем мрачно покосился на свисающую над головой веревку. Ему вовсе не улыбалось сообщать красивой докторше, что он во второй раз наступил на те же грабли. Он еще не растерял всю гордость.
— Чертова ловушка, — пробубнил Ковальски себе под нос.
— Что?
— Ничего.
Он совершенно забыл о высокой чувствительности передатчика.
— Ловушка? Вы что, снова попались в ловушку?
Однако Ковальски хранил молчание.
Его мама однажды заявила: «Лучше держать рот на замке, и пускай люди догадываются, что ты дурак, чем открыть его и отмести все сомнения».
— Смотрите внимательно, куда идете, — сказала Шэй.
Ковальски подавил раздражение и не ответил резко, как хотел бы. Он слышал боль в ее голосе. Боль и страх. Тихонько поднявшись с земли, он взял в руки винтовку.
— Семнадцать минут, — напомнила доктор Розауро.
— Я уже почти на месте.
Беленькая асьенда казалась мирным островком цивилизации в буйном море дикой природы. Ее прямые линии и стерильная чистота резко контрастировали с беспорядочными зарослями, так и дышащими первобытной жизнью. На тщательно ухоженной территории находились три строения, они соединялись между собой крытыми переходами и окружали небольшой внутренний дворик с садом. В центре двора стоял трехъярусный, оставшийся еще от испанцев фонтан, отделанный синим и красным кафелем. Фонтан был выключен.
Ковальски внимательно изучал огороженную территорию, пока у него не заныла от напряжения спина. Ни малейшего движения, если не считать колыхания ветвей кокосовых пальм. Постепенно поднимался ветер, предвещая приближение настоящего урагана. С юга на небе собирались грозовые тучи.
— Кабинет на первом этаже, — раздался в ухе голос доктора Розауро, — ближе к задней части дома. Будьте осторожнее с оградой, она может быть под напряжением.
Получив это предупреждение, Ковальски тщательно осмотрел ограду, представляющую собой металлическую сетку почти восьми футов высотой, увенчанную свитыми кольцами колючей проволоки. От джунглей ее отделяли примерно десять футов скошенной и выжженной травы. Ни следа присутствия людей.
И ни намека на присутствие мартышек.
Он подобрал обломанную ветку и сделал шаг к ограде. Прищурившись, протянул ветку к металлическим кольцам. Взглянул на босые ноги.
«Может, чтобы не шарахнуло, я должен быть в обуви?» — мелькнула мысль.
Но откуда он мог знать?
Как только ветка коснулась сетки, тишину нарушил пронзительный вой. Ковальски проворно отскочил назад, но потом сообразил, что звук доносится не от ограды, а откуда‑то слева. Со стороны берега.
«Крикун» доктора Розауро.
— С вами все в порядке? — спросил Ковальски.
Длительная тишина заставила его задержать дыхание. Наконец приемник ожил.
— Наверное, мандрилы чувствуют мою рану, — сообщила Шэй. — Они собираются вокруг меня. Идите и не останавливайтесь.
Ковальски еще несколько раз ткнул веткой в ограду — так ребенок тычет палкой в дохлую крысу, желая убедиться, что она действительно мертва. Наконец, удовлетворившись, он перерезал колючую проволоку ножницами, выданными доктором Розауро, и быстро перелез на ту сторону, уверенный, что ограда просто притворялась и сейчас его пронзит смертельный разряд.
Со вздохом облегчения он приземлился на аккуратно постриженную лужайку, которая составила бы честь любому гольф‑клубу.
— У вас мало времени, — напомнила доктор, что, впрочем, было излишним. — Если все пройдет удачно, выбирайтесь через заднюю дверь и ступайте прямо по парку. Он выведет вас на берег. А там уже и до северного полуострова рукой подать.
Выслушав инструкцию, Ковальски поспешил к главному зданию. Переменившийся ветер принес запах дождя и… зловонное дыхание смерти — вонь мяса, долго пролежавшего на солнце. С дальней стороны фонтана лежало тело человека.
Ковальски обошел вокруг трупа. Лицо несчастного было обглодано до костей, одежда порвана на мелкие лоскутки, живот искромсан, так что раздувшиеся внутренности вывалились на землю и остались там, словно красочный серпантин. Судя по всему, после того как добрый доктор покинул дом, здесь вволю попировали мартышки.
В одной руке мертвец крепко сжимал пистолет. Затвор был открыт, магазин пуст. В любом случае, это недостаточно эффективное средство против чертовых плотоядных тварей. Ковальски поднял собственное оружие и стал высматривать, не скрываются ли в темных уголках обезьяны. Но не увидел даже тел. Либо бедолага был совершенно никудышным стрелком, либо краснозадые твари утащили трупы сородичей, возможно намереваясь сожрать позднее — устроить себе роскошный пир.
Затем Ковальски обошел кругом внутренний дворик. Пусто.
Тогда он направился прямиком к главному строению. Что‑то — то ли увиденное, то ли услышанное — не давало ему покоя. Он поскреб голову, пытаясь прогнать назойливую мысль, что что‑то не так, но безуспешно.
Поднявшись на сделанное из чистого дерева крыльцо, он подергал дверную ручку. Закрыто на задвижку, но не заперто. Одним ударом ноги он толкнул дверь, держа винтовку наготове и ожидая нападения целой своры мартышек.
Дверь распахнулась во всю ширь, ударилась о стену и, вернувшись в исходное положение, захлопнулась прямо перед носом Ковальски.
Раздраженно фыркнув, он снова схватился за ручку, но та не двинулась с места. Он потянул сильнее.
Заперто.
— Это шутка, что ли?
Вероятно, от удара засов встал на место и замок защелкнулся.
— Вы уже внутри? — осведомилась Розауро.
— Почти, — буркнул Ковальски.
— Что вас держит?
— Ну… тут случилось такое… — Он попытался придать голосу робости, но подобная манера подходила ему, как корове седло. — Думаю, кто‑то запер дверь.
— Попробуйте окно.
Ковальски осмотрел большие окна, расположенные по обе стороны от запертой двери. Выбрал правое и заглянул внутрь. Взору его открылась простенько обставленная кухня с дубовыми столами, большой белой раковиной и старой эмалированной посудой. Неплохо. Может, в холодильнике даже отыщется бутылочка пива. Помечтать, конечно, можно. Но дело прежде всего.
Отойдя на шаг, он прицелился из винтовки и выстрелил. Серебристый диск прошил насквозь деревянную дверь с такой же легкостью, как и пуля. Щепки полетели во все стороны.
Он ухмыльнулся. Кажется, все не так уж плохо.
Отступив еще немного и встав на краю крыльца, он перевел переключатель в режим автоматического огня и разнес дверь в мелкую щепу.
Затем просунул голову в образовавшуюся дыру и крикнул:
— Эй, есть кто дома?
И в этот момент Ковальски увидел оголенный провод, с шипением скачущий вокруг серебристого диска, воткнувшегося в оштукатуренную стену… и точнехонько в электропроводку. В дальней стене торчали и другие диски… а один пробил трубу, ведущую к газовой плите.
Ковальски даже не стал чертыхаться.
Он лишь успел повернуться и отпрыгнуть, как за его спиной грохнул взрыв. Волна раскаленного воздуха швырнула его вперед, накинув пончо на голову. Он ударился о землю и покатился по двору, словно гигантская шаровая молния. Запутавшись в пончо и ничего не видя перед собой, он врезался прямо в истерзанный труп. Все части тела ныли, вокруг стоял непереносимый жар, пальцы инстинктивно пытались нащупать опору, но находили под собой лишь мертвую плоть и противно хлюпающие кишки.
Давясь и кашляя, Ковальски наконец освободился от пончо и скинул его на землю. Поднялся, дрожа, как мокрый пес, и с отвращением вытер окровавленные руки. Затем посмотрел на здание.
За окнами кухни плясали языки пламени. Через дыру в расстрелянной двери сочился черный дым.
— Что случилось? — прохрипел в приемнике голос доктора.
Он только покачал головой. Пожар стремительно распространялся; огонь, вырвавшись через разбитые окна, уже весело принялся за крыльцо.