– Вам, сэр, нет нужды высказываться относительно того, с кем я могу знакомиться, а с кем не могу! – почти что выкрикнул он. – А также относительно того, кого мне следует выбирать себе в супруги. Вы потеряли всякое право давать мне советы в ту ночь, когда умерла моя мать и у нас с вами состоялась та памятная нам обоим беседа. Более того, мисс Десмонд стоит десятерых титулованных женщин, которых вы прочите мне в супруги. Мне не нужны ни титулы, ни богатства!
Герцог рассмеялся своим скрипучим смехом.
– Так не должен говорить молодой человек, который надеется когда-либо стать моим наследником, – бесстрастно произнес он.
– Тогда лишите меня наследства, отец! – выкрикнул Райдер. – Пожалуйста, можете сделать это хоть сейчас. Зовите своих адвокатов и решайте. Я уверен, что вы еще не пытались урегулировать законным путем наши очень милые отношения.
На каменном лице Уильяма Ремингтона отразилось презрение.
– Я вижу, что ты, Райдер, не изменился ни на йоту, – презрительно произнес он. – Все такой же шалопай и сорвиголова.
– Вижу, что и вы не изменились, ваша милость! – сверкнул глазами Райдер. – Ввиду присутствия дамы, я опускаю те эпитеты, которые мог бы высказать в ваш адрес и которых вы, безусловно, достойны.
Левая щека герцога стала нервно подергиваться. Он стиснул зубы. По всему чувствовалось, в эту минуту ему приходилось изо всех сил напрягать свою волю. Герцог извлек богато украшенные карманные часы и со щелчком открыл их. Некоторое время он молча смотрел на циферблат.
– Это начинает надоедать мне своим однообразием, – произнес он, наконец, подчеркнуто спокойным голосом. – У меня больше нет времени разбираться с вами. Мой новый друг Харриет Фоксворт должна подойти с минуты на минуту, мы с ней вместе помолимся.
– Не смеем вас задерживать, – с подчеркнутой галантностью произнес Райдер.
Захлопнув крышку часов, герцог Уильям Ремингтон повернулся и молча вышел из салона. На этом встреча с ним закончилась.
Едва экипаж отъехал от Гановер-сквер, как Натали разразилась слезами. Райдер принялся усиленно утешать ее.
– Дорогая, я понимаю, что не следовало привозить тебя сюда, – сказал он, протягивая ей свой носовой платок. – Он наговорил нам множество ужасных вещей. Наверное, нам нужно было уйти сразу же, как только этот святоша оскорбил тебя своим непозволительным тоном.
– При чем тут я? – сквозь слезы произнесла Натали. – Ты думаешь, что я плачу из-за себя?
– Из-за чего же тогда? – спросил Райдер.
– Я плачу из-за тебя, – с трудом произнесла она сквозь слезы.
Не находя слов благодарности, Райдер заключил ее в свои объятья и, вопреки ее отчаянному сопротивлению, посадил к себе на колени.
– О, Натали, о, дорогая моя, – нежно шептал он, целуя ее в лоб и тихонько гладя по спине. – Ну стоит ли так расстраиваться из-за меня. Не могу понять, почему ты плачешь.
– Райдер, отпусти меня сейчас же! – потребовала девушка, едва оказавшись у него на коленях. – Кто-нибудь может нас увидеть!
Что-то пробормотав, Райдер поспешно задернул шторки на окнах кареты. Потом наклонился и поцеловал ее в губы. Он сделал это медленно и с наслаждением.
– А теперь скажи мне, дорогая, почему ты плачешь? – спросил он, губами снимая слезы с ее щек.
– Из-за тебя и твоего отца плачу, – ответила она. – Вы такие несчастные оба. Вы не пожали друг другу руки, не справились о здоровье, ни единого разу не прикоснулись друг к другу. Всего один раз ты сказал ему «отец» и то сквозь зубы. В основном ты называл его «ваша милость». Я так расстроилась за тебя… И за него.
Он прижался губами к ее мокрой щеке и на некоторое время замолк. Потом посмотрел ей в глаза и озорно подмигнул.
– Натали, милая, не плачь из-за меня, пожалуйста.
– Я не могу не плакать.
Он еще крепче прижал ее к себе и некоторое время нежно гладил ее по рукам и спине.
– Ты мне так нужна, – тихо произнес он. – Многое я сейчас отдал бы за то, чтобы остаться с тобою наедине.
– Но ведь тебе все это не нравится, правда? – спросила она грустным тоном, посмотрев на него снизу вверх.
– Что не нравится? – отодвигаясь слегка, произнес он.
У Натали было такое грустное лицо, словно она собиралась вот-вот заплакать.
– Тебе не следовало приезжать со мною в Лондон, – произнесла она тихо. – Где теперь твоя беззаботная жизнь? Ты столкнулся со многими неприятностями, ты вынужден надевать неприятное тебе тесное платье, вести неприятный для тебя разговор с твоим отцом. И все это из-за меня. Зачем тебе столько сложностей?
Райдер ответил не сразу. Он тяжело вздохнул и откашлялся.
– Что касается моего отца, то после смерти матери между нами было слишком много горечи, и она дает себя знать…
– Мне показалось, что это нечто большее, нежели желчность характера. Такое впечатление, будто Уильям Ремингтон сделан из какого-то необычного каменного льда. Он сказал, что собирается молиться с какой-то там Харриет, но, по-моему, его молитва не сможет подняться в небеса. Знаешь почему? Потому что в нем нет христианской любви к ближнему. Даже к своему сыну он холоден и равнодушен как камень. Видел, как он одет? Весь в черном. А на запонки обратил внимание? Они из черного оникса, с маленькими золотыми крестиками. От них не веет ни теплом, ни любовью, наоборот, так и тянет холодом.
Райдер молча кивнул, и в карете воцарилась тишина. Ее нарушил негромкий голос Райдера.
– Подозреваю, что отец воспринял смерть матери гораздо тяжелее, чем он сам считает. Может быть, теперь он прячет свою боль за этим религиозным ритуалом, от которого веет фанатизмом.
– Все может быть, но нехорошо, что мы так порицаем его…
Райдер заставил себя улыбнуться и поцеловал тыльную сторону ее руки в перчатке.
– Не беспокойся об этом, милая. Будем надеяться, что нам не придется больше видеться с ним.
– Как это не придется? Он же твой отец, и ты должен оказывать ему почтение и вообще выполнять свой сыновний долг добросовестно и старательно. Просто ты не должен больше брать меня с собой. Я не могу допустить, чтобы он лишил тебя наследства.
Райдер искоса посмотрел на нее и покачал головой.
– Натали, я не могу допустить, чтобы мнение, настроение моего отца каким-либо образом влияли на наши с тобой отношения, – сказал он.
– А какие это наши с тобой отношения, лорд Ньюбери? – спросила она с оттенком горечи.
– Ты прекрасно знаешь, какие, – ответил он хмуро. – Не делай вид, будто между нами ничего не произошло, Натали.
Она безразличным взглядом посмотрела сквозь занавеску на обочину дороги.
– Тем не менее, отец может лишить тебя наследства.
– Как я уже сказал отцу, я удивлен тем, что он до сих пор не сделал в этом направлении никаких конкретных шагов. Кроме того, неужели ты думаешь, что мне нужны его титул и его состояние?
– Без сомнения, нужны. Не сейчас, так позже. Все это тебе обязательно потребуется.
Глаза Райдера запылали гневом. Он сердито погрозил ей пальцем.
– Смотри, Натали! Я не намерен больше продолжать этот бессмысленный разговор. Если ты откажешься видеться со мной только потому, что меня могут лишить наследства, то мне действительно придется считать тебя эгоистичной и расчетливой особой, для которой представляют интерес лишь мои титулы и богатства.
– Ты… ты знаешь, что это не так! Меня возмущает ловкость, с которой ты все передернул. Это ты с самого начала преследовал меня и, должна тебе сказать, был ужасно надоедливым. Я не собираюсь выходить замуж. А если и выйду, то уж не за тебя, конечно!
– Это я-то передергиваю? Но если и так, то учусь у тебя…
– И потом, я вовсе не расчетливая и не эгоистичная. Единственное, чего я действительно хочу, так это добра тебе.
После этих ее слов на лице Райдера появилась вдруг улыбка. Он нагнулся так низко, что его губы коснулись губ Натали.
– Это правда? – спросил он, блеснув напротив ее коричневых глаз своими ярко-голубыми глазами. – Если правда, то поцелуй меня. Целуй меня долго и крепко.