Переполненная пивная гудела. Малопочтенные завсегдатаи пили, играли в карты, смеялись и спорили, вопя во всю глотку. Напротив стола Райдера стояло пианино. Собравшиеся у него четверо пьяных матросов распевали непристойные куплеты, им подпевала опустившаяся проститутка.
Ни Райдер, ни его приятели не замечали, что творилось вокруг них. Сначала, пока могли еще соображать, они пили грог, играли в карты и кости. Потом просто цедили ром и философствовали на тему о роли женщины в жизни мужчин и, в частности, о роли Натали в жизни Райдера.
– Кто поймет эту женщину? – мрачно вопрошал приятелей Райдер. – Я взялся за ее дело, я защищал ее, как рыцарь в сверкающих доспехах. Я помог ей найти тетку и раскрыл тайну контрабандистов. А теперь, когда я ей больше не нужен, она отбросила меня, точно тряпку.
– Женщины всегда такие, шеф, – произнес Маукинс, с трудом подняв налитые кровью глаза. – Каждый раз они именно так и поступают – используют человека до дна, а потом вышвыривают.
– Я предложил ей выйти за меня замуж, чтобы все было прилично, – продолжал Райдер. – Разве она согласилась?
– Всегда они так, шеф, – подтвердил Маукинс.
– Ну почему она думает, что мне нравится проводить вечера здесь? – вопрошал Райдер, сделав глоток рома и обведя рукой пивную.
– Никто не знает, что творится в голове у женщины, шеф, – ответил Маукинс. – Возьмите мою кузину Розу. Она взяла и вышла замуж за галантерейщика. Потом взяла и истратила все его деньги. А домовладелец взял и выкинул их обоих на улицу. А она взяла и убежала с бродягой-художником. А ее муж-галантерейщик свихнулся от рома и попал в сумасшедший дом.
– Стыд и позор, – высказался Райдер. – Сколько еще жертв требуется от мужчин, спрашиваю я вас?
– Им все мало, шеф, – сказал Маукинс.
– И не забудьте о Гарри, – напомнил приятелям почти совсем отключившийся Сэм.
– Да, еще Гарри! – спохватился Райдер, с грохотом опустив кулак на исцарапанный стол. – И все из-за нее. Один Господь Бог знает теперь, найдем ли мы его когда-нибудь. Об этом она подумала, спрашиваю я вас?
– Никому из них дела нет, – произнес Маукинс. – Все бабы одинаковые. Все они не успокоятся до тех пор, пока не растратят деньги мужчины и не оберут его до нитки.
Райдер вздрогнул от этих ужасных слов.
– Не забудь, какой вред они наносят мужскому сердцу, – добавил он.
– Да, мужское сердце – ставка в игре любой женщины, – согласился Маукинс. – Она его вырвет у мужчины из груди, поджарит хорошенько и подаст с гарниром из капусты на воскресный обед.
В то время как Маукинс создавал новый образ жестокосердной женщины, толстенная проститутка прошлась мимо их стола и хищно нацелилась на Райдера.
– Эй, милок, – промурлыкала она. – Тоскуешь по женской ласке, а?
Глаза Райдера вспыхнули яростью.
– Убирайся, шлюха! Мои сокровища сегодня неприкосновенны.
– Жаль, милок.
В тот час, когда Райдер заливал ромом свою печаль, Натали ужинала со своим отцом и тетей Лав. После долгих уговоров Лав все же согласилась побывать в этот вечер у своей племянницы и свояка.
Столовая в доме Десмондов была освещена свечами в канделябрах с золотыми украшениями. В камине горел огонь. Стол покрывала белоснежная скатерть, на которой стояла фарфоровая посуда и лежало шеффилдское серебро. Слуги подавали достаточно обильное угощение, состоящее из жареного фазана, тушеного лосося, спаржи, картофеля в сметанном соусе.
Хотя пища отличалась замечательным вкусом, Натали вдруг заметила, что у нее нет аппетита. Это давал о себе знать разговор с Райдером. Натали знала, что отказ Райдеру был для нее единственно правильным выбором, тем не менее расставание с ним потрясло ее. К тому же с памятного вечера у лорда и леди Личфильд ее донимала тошнота. То, что ее недомогание сопровождалось задержкой месячных, могло значить многое. Поэтому Натали каждый раз, когда осмеливалась думать об этом, просто сходила с ума.
Натянутость в отношениях между Чарльзом Десмондом и Лав только усиливала плохое настроение Натали. Холодно и кратко поприветствовав свою невестку, Чарльз Десмонд умолк и за столом в основном налегал на вино. Натали и Лав вели легкую беседу насчет предстоявшей летом коронации короля и возможной коронации Каролины. Один раз Чарльз заинтересованно поднял глаза. Это произошло в тот момент, когда женщины обсуждали последние новости о смерти Наполеона Бонапарта на острове Святой Елены.
Наконец, когда подошло время десерта, состоявшего из вина и шоколадного пудинга, Натали решила, что пора устранить недоразумения, накопившиеся между ее тетей и отцом. Она перевела взгляд с одного на другого.
– Отец, тетя Лав, – сказала она. – Я свела вас здесь с определенной целью.
– Это понятно, – заметил отец, прикладываясь к бокалу с вином.
– Отец, тебе не кажется, что ты уже достаточно выпил? – мягко спросила Натали.
Тетя Лав сочувственно улыбнулась ей.
– Отец, – вновь обратилась к нему дочь. – Не хватит ли тебе сердиться на тетю Лав?
Чарльз нахмурился.
– Это после того, что она сделала с братом Малькольмом?
– Отец, дядя Малькольм…
Тут ее перебила тетя Лав.
– Был распутником, который позорил свою жену и ребенка бесстыдным пьянством, игрой в азартные игры и связями с непотребными женщинами.
Чарльз повернулся к Лав и погрозил ей пальцем.
– Ах, ты обвиняешь Малькольма? А кто его довел до этого? Ты его довела!
– Так ты еще обвиняешь меня в том, что твой брат так опустился? Вообще удивляюсь, зачем я сегодня сюда пришла!
С этими словами тетя Лав сердито бросила на стол свою салфетку. Отец пришел в ярость.
– В любом случае мы тебя не задерживаем!
Лав рванулась, чтобы подняться и уйти, но Натали успела схватить ее за рукав.
– Пожалуйста, тетя Лав, нам нужно решить этот вопрос. Особенно теперь, когда мы можем вернуться в Чарлстон.
– Натали, у меня нет никакого желания возвращаться в Чарлстон!
– Что?
Но тут Натали заметила, что отец уже клюет носом, того и смотри, заснет.
– Отец, не могли бы вы с тетей Лав… – произнесла Натали.
– Отправляйтесь обе в Чарлстон, – сказал он с неприязнью, подняв голову и приоткрыв мутные глаза. – Терзайте снова моего племянника Родни. Только для того и годятся все женщины – надзирать над жизнью мужчины и вести его к гибели.
– Держу пари, ты готов на все, лишь бы вернуть Дезире назад и изменить свою жизнь, – произнесла тетя Лав со злостью.
Ее колкость дала неожиданный эффект – Чарльз положил голову на ладони и зарыдал.
С расстроенным видом Лав подошла к нему и положила руку на плечо. Она заговорила с удивительным смирением.
– Мне очень жаль, Чарльз, – произнесла она. – Очень. И то, что я сказала, очень жестоко с моей стороны.
– Ты права, – вымолвил он сквозь рыдания. – Это мы виноваты, мужчины семейства Десмонд. Мы накликаем несчастье на всех женщин, которых любим. Поэтому Дезире оставила меня. Я… я всегда был недостоин ее.
– Чарльз, пожалуйста, – умоляла Лав. – Не мучайся так. Я… я горячо любила Малькольма.
Чарльз схватил Лав за руку.
– Я знаю, – пробормотал он. – И я не порицаю тебя. Честное слово, нет. Я обвиняю самого себя.
– Ты не должен так говорить, – стала утешать его тетя Лав. – Может быть, ты и не смог бы помочь. Это был несчастный случай, плохая наследственность. Кто знает, почему человек становится таким, каков он есть.
Чарльз заговорил снова, и его слова отражали его мучения.
– Я знаю, что я обречен, как и мой брат. Я знаю, что никогда не будет больше со мной моя любимая Дезире.
Покачав головой, Лав оставила Чарльза наедине с его печалью и увела Натали в холл.
– Извини, что так получилось, дорогая, – произнесла Лав. – Твой отец, к сожалению, очень плохо влияет на меня, я становлюсь такой вздорной.
– Я знаю, но теперь вы хотя бы разговариваете, – ответила Натали, насмешливо посмотрев на Лав. – Что это ты говорила, будто не вернешься со мной в Чарлстон?
Невозмутимая Лав поправила прическу у зеркала.