Человеческие существа не видят и не ощущают этих непокорных фрагментов умирающего времени, но животным это дано. Они стараются избегать их, так как знают, что любое мгновение, отличное от настоящего, грозит в лучшем случае паникой, а в худшем — непредсказуемыми последствиями.
Вот почему животные иногда так странно себя ведут: вскакивают посреди крепкого сна и выбегают из комнаты без каких-либо видимых причин или же, крадучись, выслеживают что-то такое, чего никто, кроме них, не видит. На самом деле они ничего не выслеживают, но пытаются скрыться, оставшись незамеченными. Они очень хорошо знают, что делают.
Лоцман понимал, что со своими старыми лапами он не может состязаться в беге с этой штуковиной, поэтому пес стоял неподвижно и ждал.
У этого мгновения прошедшего времени не было определенной формы или цвета, а значит, оно умирало достаточно долго. Внутри его вились вихри смутных образов. Видя их, Лоцман понимал, что становится свидетелем какой-то части истории, но какой именно? Прошлое непомерно и запутанно. Повстречать такой его маленький блекнущий фрагмент — это все равно что увидеть фрагмент сложной головоломки и попытаться представить себе целую картинку.
— Тебя звали Доминик Берто, — сказало Прошлое Лоцману, минуя его.
Когда пес услышал это, у него расширились от недоверия глаза. Ему пришлось поспешить, чтобы догнать Прошлое, уплывавшее вниз по улице.
— Что? Что вы сказали?
— Я сказал, что тебя звали Доминик Берто. Она, то есть ты, жила в Мантуе в Италии, пока не упала с мотороллера своего друга, сломала позвоночник и умерла. Это было семь лет назад.
Голос Прошлого был сердечным, но грубоватым. Он говорил на чистом собачьем, без какого-либо акцента.
— Не желаешь ли посмотреть сам?
Прежде чем Лоцман мог ответить, образы внутри прошлого замедлились, открыв молодую женщину довольно заурядной внешности, сидевшую на заднем сиденье бутылочно-зеленого мотороллера «Веспа». Волосы у нее были забраны на затылке в хвост. Она была одета в белое платье без рукавов. Белизна платья оттеняла загорелые руки, которыми она нежно обхватывала грудь парня, сидевшего за рулем.
— Это ты в своей прошлой жизни.
— Я был человеческим существом? Ничего худшего в жизни не слыхивал. Просто кошмар. Вы уверены, что я был человеком?
— Да. Как я сказал, тебя звали Доминик Берто.
Ошеломленный таким откровением, Лоцман дрожащим голосом спросил:
— Но тогда почему я теперь не понимаю людей, когда они говорят? Я совершенно не понимаю человеческого языка!
— Потому что теперь ты собака. Собаки не понимают людей. Но это вот-вот изменится. После нынешней ночи ты будешь понимать человеческих существ. Ты даже сможешь говорить с ними, если захочешь.
— Что вы здесь делаете?
— Меня послали тебя разыскать, — сказало Прошлое. — Они знают, что в последнее время ты ночами убегаешь из дому, знают и о тех встречах, на которых ты присутствовал. Им это не нравится. Животным не полагается шпионить за человеческими существами. Ты здесь не для этого, и тебе об этом известно. Кроме того, эти люди были с тобой очень милы. Разве они не предоставили тебе хороший дом?
Встревоженный тем, что его проделки раскрыты, и пристыженный своим беспринципным поведением в последнее время, пес зевнул, чтобы скрыть свой стыд.
— Так, значит, у меня могут быть неприятности?
— Да, Лоцман, боюсь, что так оно и есть.
Бен Гулд проснулся от дрожи, а потом испуганно перевел дух, чего с ним почти никогда не случалось. Сердце бешено билось в груди, а во рту так пересохло, что язык, казалось, был приклеен к нёбу.
Моргая в темноте, он облизывал губы, как будто только что поел арахисового масла. Усилием воли он пытался заставить свое сердце биться в нормальном ритме, но это было трудно. Что же такое ему приснилось, вызвав такую реакцию? Бену не снились сны. Кошмары тоже являлись к нему редко. Он понятия не имел, означало ли это, что он скучен или же просто доволен жизнью.
— Это я тебя разбудил. Я.
Где-то в сознании Бена была сделана отметка относительно того, что он слышит незнакомый голос. Но он все еще не проснулся окончательно и не мог понять, что это бессмысленно, поскольку в квартире, когда он ложился спать, никого не было: только он и пес.
— Ты меня слышал? Просыпайся!
Теперь этот голос начал просачиваться в мозг Бена. Его язык, высунувшись изо рта, чтобы облизнуть губы, остановился на полпути.