Этого было достаточно, чтобы все придворные врачи засуетились, забегали и, не имея возможности дать необходимый королеве ответ, стали расспрашивать тех придворных, которые давно уже находились при королевской семье, сжились с нею и знали все легенды, поверья и тайны Эскуриала.
Но и они отрицательно качали головами, не зная, что ответить врачам.
Только один любимый камердинер покойного короля вспомнил случайно о присланном в подарок перстне и нерешительно заметил:
— Уж не причина ли всех этих неожиданных смертей в нашем королевском роде тот перстень…
— Какой перстень? — ухватился за тонкую нить, указанную преданным слугой, главный придворный доктор, Мендиороз.
— Тот перстень, с опалом, который покойный король подарил своей первой супруге, перешедший потом к бабке короля, королеве Христине, от нее к инфанте Марии дель Пилар, вот этот, — весь побледнев от ужаса, указал королевский камердинер на роковой перстень, еще не снятый с руки покойного владыки Испании.
Перстень с роковым опалом был снят, врачи подробно осмотрели его, нет ли в нем где-нибудь присутствия ядовитого вещества, каких-нибудь пружин с острием и тому подобного, но массивная золотая оправа была ровна. Испытание, сделанное золоту и камню, тоже ничего не открыло, драгоценный опал походил в этом случае на все другие камни.
Ничего не ответили врачи королеве Христине. Удрученная горем, вдова короля не наказала их ничем, только отрешила от звания придворных врачей.
Намеки старого камердинера короля о роковой силе опала заставили молодую королеву только улыбнуться сквозь слезы.
— Это глупые предрассудки, — гордо заметила молодая женщина и, чтобы показать их вздорность, решительно проговорила: — Дайте мне сюда перстень, я одену.
Королева Изабелла, мать покойного короля, решилась воспротивиться желанию своей невестки:
— Нет, Христина, ты не должна этого делать. К чему послужит подобное испытание? А если, в самом деле, дурная слава о перстне окажется справедливой, твои дети потеряют мать, страна останется без правительницы, так как меня Испания не признает больше, и будет обречена на междоусобия. Не забудь, что наследники претендента дон Карлоса не дремлют! Мой совет: это перстень нужно уничтожить.
Немного задумалась молодая королева. На белоснежном лбу ее появилась складка. Она не знала, на что решиться, но сейчас же спокойно ответила:
— Я уважаю вашу волю, матушка-королева, но раз перстень не будет находиться на моей руке, пусть никогда не украшает руку кого-нибудь другого! Я приказываю повесить его в Толедском соборе на шею святого покровителя нашей страны.
— Но злая сила, заключающаяся в его роковом камне, все-таки не исчезла, — раздался резкий тенорок Пепе, — она не может губить теперь людей, так губят всю нашу страну!
— Да-да, Амброзио прав, в это время наша Испания сильно поплатилась и потеряла прежнее могущество: у нас отняли Кубу, Филиппинские острова, в Африке испанцы теряют свои владения с каждым годом, — не рассердился на этот раз на говорливого Пепе его товарищ.
Оригинальная история рокового опала меня настолько заинтересовала, что я не стал больше возражать дону Эстабану относительно испанского суеверия. Мои мысли как-то странно сосредоточились на таинственной, ничем не объяснимой силе опала.
Рука моя протянулась к лежащему на столе перстню с опалом, я поднял его и, размахнувшись, бросил через открытое окно в море, на берегу которого находилась таверна…
Оба испанца с изумлением посмотрели на меня, а Амброзио наивно воскликнул:
— А ведь этот перстень стоил немало денег!..
Михаил Первухин
ТАИНСТВЕННОЕ ОЖЕРЕЛЬЕ
В декабре месяце прошлого 1915 года в числе туристов, прибывших для посещения устроенной в Сан-Франциско международной выставки, находилась молодая пара — мистер Гарри Дэвитт и его супруга Минни Дэвитт. Муж — небогатый фермер одного из центральных штатов; его жена до замужества была школьной учительницей. В Сан-Франциско приехали всего на несколько дней, пользуясь удобным случаем: железные дороги дли привлечения публики на выставку предоставили желающим проезд по удешевленным тарифам, на льготных началах. Молодожены остановились в скромном отеле, посещали выставку и уже собирались уезжать домой.
Однажды между ними произошел по какому-то поводу маленький спор. Отстаивавший свою правоту муж предложил жене пари. Минни согласилась.
— На что спорим? — осведомился муж.
— Ты обещал мне сделать порядочный подарок, — ответила жена. — Ну вот и сделаем так: если я выиграю — ты позволишь мне распорядиться ассигнованными на подарок деньгами по своему усмотрению!
— А если ты проиграешь?
— Ну, так ты этого подарка мне вовсе не купишь! Идет?
— По рукам!..
Пари было выиграно молодой женой. Муж передал в ее распоряжение условленную — опять-таки — очень скромную сумму в десять долларов. Минни принялась соображать, что ей купить на эти деньги… Желаний было, конечно, много: можно купить красивую шляпу, а то — усовершенствованный кофейник, вещь полезная в хозяйстве, или шелка на кофточку, или…
Словом, думала и передумывала — и в решительный момент раздумывала.
Бродя по Сан-Франциско, — одному из интереснейших городов в мире, — супруги попали в китайский квартал. Там внимание Минни Дэвитт было привлечено живописной выставкой всякого старья у дверей лавки какого-то купца-китайца.
Муж нетерпеливо тянул молодую женщину от лавки:
— Я уже проголодался! Да и на выставку опять опоздаем! И что тут интересного? Старье — и только!
— Ах, да подожди же минутку! — упрямилась Минни. — Конечно, для тебя это не представляет интереса. А посмотри, какая оригинальная материя! Вот сшить бы себе капот!
— Опомнись! Ткань для обивки диванов, а ты хотела бы сшить себе капот! Ну и вкус же у тебя, знаешь ли!
— Ах, тут ожерелье!
— Из поддельного янтаря! — пренебрежительно фыркнул муж.
— А ты почем знаешь, что из поддельного? Может, и из настоящего! Зайдем, посмотрим?
— Да на что тебе это ожерелье? Неужто станешь носить?
— А почему нет?
— Такие крупные бусины? Да теперь разве только какая- нибудь негритянка согласится нацепить на шею такую тяжесть!
Но Минни настаивала. Мужу пришлось подчиниться. Они зашли в лавку. Торговец-китаец с лживо-любезной улыбкой вытащил из вороха дряни, загромождавшей окно, большое длинное ожерелье из крупных янтарных зерен, местами покрытых странными золотыми арабесками, и поднес его женщине:
— Очень дешево, мадам! Всего только тридцать долларов!
— Ну да! Так я и дала тридцать долларов! — рассердилась Минни. — Пять — и ни цента больше!
— За настоящий янтарь, мадам, пять долларов?! — оскорбился торговец. — Я сам за него заплатил больше тридцати. Но мне с ним не повезло, я хочу от него отделаться. Себе в убыток отдаю за тридцать! Ну, пусть будет двадцать девять!
Мистер Дэвитт сказал жене:
— Наверное — подделка!
Китаец услышал и вскинулся:
— Какая подделка, масса?! Настоящий янтарь! Драгоценный янтарь! Но ожерелье завалялось, и я согласен отдать его мадам за двадцать восемь.
Была произведена проба по способу, известному каждому ребенку: надо потереть янтарь о шерсть, и тогда янтарь приобретает магнитные свойства, притягивает шерстинки, клочки бумаги и так далее. Опыт дал положительные результаты. Но это не убеждало мистера Дэвитта.
— Ну да! — твердил он упрямо. — Так я и поверил! Теперь химики знают способы приготовления такого искусственного янтаря, который еще почище настоящего магнитит!
После долгих препирательств, охов, упреков, клятв китаец, наконец, спустил цену до десяти долларов. Мистер Дэвитт был против приобретения ожерелья и за такую сравнительно скромную цену, но Минни заявила: