Осенью снял квартиру семейный приказчик с дровяного двора, что по Фонтанке. Пожил с неделю и заявил, что потолок протекает. Опять побелили, высушили, замазали… прошло дней десять и снова закапало с потолка. Течь образовалась, как нарочно, в том углу, где стояла кровать приказчика. Пришлось перетащить кровать в другой, неудобный угол, заставив одну из дверей…
Но, к ужасу квартиранта, капать начало в новом углу и опять как раз над его кроватью. Перетащили кровать к окнам — и закапало с потолка у окон; перетащили на середину комнаты — опять капало…
Течь в потолке бегала за кроватью, передвигаясь незаметно, ночью, и капля за каплей роняла мутную воду на голову и лица спящих на кровати.
Помучившись с перетаскиванием кровати, лесной приказчик, с разрешения домовой администрации, квартиру бросил в середине зимы и выехал.
Квартиру 33 снова тщательно отремонтировали и вывесили у ворот красный билетик: «Сдается».
Почти 7 месяцев простояла квартира пустой, и нигде не капало. Свежевыбеленный потолок выглядел новеньким, сухим и чистым.
Осенью квартиру снял часовой мастер А. И. Орехов, которого в кругу столичных часовых мастеров хорошо знали, как изобретателя-самоучку.
Только что переехала довольно большая семья Орехова, как с потолка закапало и опять — над кроватью. Как ни передвигали кровать — с потолка капало и капало, течь бежала за кроватью, точно преследовала ее.
Заявили домовладельцу. Приглашали архитектора, осмотревшего чердаки, ощупавшего каждую балку; переворотили все трубы водопровода, приезжала городская комиссия, лазил на чердак сам домовладелец в сопровождении членов ореховской семьи. Наконец, служили в таинственной комнате молебен и окропили святой водой потолок, стены, кровать, лестницу…
Но с потолка капало.
К пишущему эти строки пришел Орехов и жаловался. Мы вместе отправились осмотреть квартиру. Ходили и на чердак. Там все было сухо, пыльно и обыкновенно. Чердак, — как чердак. А в большой комнате, как раз над кроватью, по потолку расползлось большое бурое пятно, — члены семьи жаловались, что жить в этой квартире стало невозможно, что течь в потолке бегает за кроватью, что уйти от нее нельзя, так как «черт поселился здесь прочно».
В самом деле, в этом упорном капанье было что-то таинственное, непонятное, какая-то чертовщина.
Члены ореховской семьи рассказывали еще о каких-то шагах на чердаке, вздохах и стонах, о колокольчике, который сам звонит в полночь и проч. Этому не верилось. Но пятно на потолке было передо мной, а с другой стороны — я собственными глазами видел сухой пыльный чердак…
Есть явления, которые не могут объяснить ни архитекторы, ни городская комиссия.
Эти явления и называются у нас «чертовщиной»…
Орехов с семьей выехал из квартиры, и она долгое время стола пустой, с сухим белым потолком…
В начале войны ее сняли.
Капает ли сейчас — не знаю.
Валентина Корш
ЖЕНЩИНА-ПРИЗРАК
В маленьком городишке одной из северных губерний царило необычайное оживление. Открылась ярмарка. В этом году съезд был настолько велик, что уже давно все харчевни, постоялые дворы и единственная небольшая гостиница города были переполнены. А люди все приезжали…
К 7-ми часам утра к двухэтажному деревянному зданию, арендованному каким-то купцом с целью устроить в этом помещении общественный клуб, подъехала коляска, запряженная рослыми породистыми лошадьми.
Из коляски вышли несколько человек. Это были соседние помещики.
Узнав от сонного швейцара, что их знакомый Николай Михайлович приехал еще накануне, они направились к нему.
Несколько мину спустя компания уже сидела в небольшом номере, прислуга хлопотала у самовара, а Николай Михайлович с какой-то загадочной улыбкой рассказывал, что прибыл сюда еще накануне вечером и провел всю ночь в полном одиночестве в этом двухэтажном здании.
— Вы были совсем одни? И вы не боялись? Вас могли ограбить!..
Николай Михайлович разливал чай и таинственная улыбка не сходила с его лица. По глазам было видно, что он собирается рассказать что-то необыкновенное.
Наконец он произнес:
— Вообразите… Сегодня ночью я видел привидение.
— Привидение?.. Ну, полно! Вы шутите! Этого не может быть! — раздались кругом возгласы.
Николай Михайлович задумчиво произнес:
— Нужно вам сказать, что это самый замечательный случай в моей жизни… Вы прекрасно знаете, что я ни во что не верю… Я большой скептик… Но вчера поздно вечером я несомненно видел привидение!
Кто-то усмехнулся.
— Это было в коридоре, — продолжал Федоровский.
— И вы говорили с этим… привидением?.. — полюбопытствовал один из присутствующих.
— Мы вели весьма продолжительный разговор.
— И что же? Ваше привидение оказалось веселым… собеседником?
— Бедняжка… Это была женщина… Она была такая грустная… Она плакала! — сочувственно произнес Николай Михайлович. Он вздохнул и, вызывая свои ночные видения, продолжал:
— Она рыдала…
— Быть может, вы расстроили ее?
Но Николай Михайлович продолжал:
— Я никогда не мог бы себе представить, чтобы привидения могли быть такие грустные…
Наступила пауза.
— Видите ли, — заговорил он после нескольких минут молчания, — привидение сегодня ночью навело меня на некоторые размышления. Я думаю, что существа, покинувшие этот мир, ничуть не изменяются… и на том свете…
Я вижу, что мои слова вас заинтересовали… Я расскажу вам совершенно откровенно то, что произошло сегодня ночью со мною. Заранее предупреждаю вас, что передаю вам факт. Я увидел женщину-призрака, как уже говорил, в коридоре. Она стояла ко мне спиной… Я первым ее заметил. Сразу понял, что это привидение. Это было прозрачное воздушное существо… Она так беспомощно, так растерянно водила руками по обоям…
Она была маленькая, худенькая, изящная… Напоминала тот тип женщин, которых мужчины называют миниатюрными… Тело плоское… Худенькие, чуть ли не детские плечики, крохотные ручки и ножки… Маленькая головка… Темные волосы ее были небрежно заплетены в косы. И вся она была закутана в газовые волны… В коридоре горела маленькая стенная лампочка… Проходя мимо призрака, я как-то невольно остановился. Уверяю вас, господа, я не испытывал никакого страха… Я был удивлен… и заинтересован…
Когда я остановился, она меня заметила. Быстро повернулась по моему направлению. Тогда я заметил матовую бледность ее лица, большие глаза какого-то странного стального цвета, маленький рот с бескровными губами… И во всем ее существе был отпечаток чего-то слабого, детского… Сперва мы молча смотрели друг на друга. Потом она что-то сообразила, словно вспомнила. Выпрямилась, вытянула вперед руки и направилась прямо на меня. В это время она издала слабый неопределенный звук… Мне ничуть не было страшно. Казалось, что на меня направляется летучая мышь.
— Прошу вас без шуток, сударыня! — сказал я. — Меня не испугаете! Скажите-ка лучше, что вам здесь угодно?
Она вздрогнула и опять издала какой-то странный звук.
Я продолжал:
— Скажите мне, кто вы?
И, чтобы доказать, что я ее не боюсь, я ближе подошел к ней.
— Ответьте, прошу вас.
Она посторонилась и едва внятно прошептала:
— Я — призрак!
— Призрак! — весело повторил я. — Я видел много женщин, но призраков — никогда. Но скажите, что вам здесь угодно? Быть может, вы желаете кого-нибудь видеть? Вы ищете кого?
Теперь женщина-призрак стояла передо мною, опустив руки, нерешительно, словно ребенок, застигнутый врасплох за шалостями.
Она тихо проговорила:
— Я исполняю роль привидения…
— Скажите, пожалуйста, — спросил я, — кто вам позволил совершать ночные экскурсии?