Черт улыбнулся ему, даже, кажется, подмигнул и затем обнял Ольгу Михайловну и своими желтыми, длинными противными губами прижался к ее лицу…
Потом Данилова кто-то больно ударил по лицу, по левой щеке, и при этом он ощутил знакомый пряный запах. Потом он потерял сознание…
Когда он очнулся, в комнате никого не было. На столе, около потухшего самовара, стояло два стакана: один с недопитым чаем, другой — чистый…
Через два года Данилов приехал в знакомый город по делам, дня на два. Он был уже женат и черта больше не видел никогда.
На второй день приезда под вечер он зашел к старому приятелю, у которого когда-то обедал, проведать и заплатить давнишний небольшой долг.
Приятель спал после обеда. Данилова встретила нянька. Она рассказала, что барыня умерла больше года назад от родов. А мальчик остался. Но лучше бы не выжил. Нехороший мальчик.
В столовую вышел и сам мальчик.
Ему было уже больше года, но он еле ходил на тонких и кривых ножках. Маленькая, остроконечная голова ребенка, с лицом обезьяны, что-то вдруг напомнила Данилову…
Лицо и руки ребенка были покрыты рыжеватым пухом, уши торчали в стороны, и желтые губы ехидно сжимались в недетскую улыбку.
И Данилову вдруг показалось, что перед ним его старый забытый лохматый друг, являвшийся ему в галлюцинациях, и этот мальчик и весь этот дом стали неприятны ему, отвратительны…
Он вложил в конверт деньги, передал конверт няньке, стараясь ни разу не взглянуть на мальчика, и вышел на улицу.
А через час, переходя площадь, он попал между извозчиком и несущимся прямо на него вагоном трамвая.
На месте вагоновожатого сидел черт, тот, старый друг и, улыбаясь, несся прямо на Данилова…
Вагон смял Данилова, подмял его под себя и завяз тяжелыми колесами в клочьях человеческого мяса. Остановился.
И последнее, что видел Данилов, это была улыбающаяся, кивающая ему знакомая морда, которая звала его за собой…
Н. Александрович
ИНТЕРВЬЮ С ЧЕРТОМ
В наше время самая захудалая, никчемная профессия — профессия черта.
Кто теперь боится черта? Или кому придет в голову нелепая фантазия продавать ему свою душу?
Человеческая душа совершенно обесценена. Она идет за грош, на который в наше мародерское время не купишь, как известно, даже коробки спичек.
Чем же прикажете существовать честному черту?
Черти, настоящие, хорошие, гоголевские черти, с хвостами и рожками, сходят со сцены. Их заменили мародеры и спекулянты, германские дипломаты и Марков-второй[13].
Именно портретами этих лиц деревенские бабы пугают нынче капризных детей:
— Ось, бачь, яка кака намалевана!
Прошли те времена, когда черт был непременным действующим лицом рождественской ночи, когда в каждой порядочной семье хранилось несколько преданий, связанных с именем черта, о котором и говорили с уважением и страхом.
А теперь даже гимназисты вспоминают о нем в покровительственном тоне, и выражение «пошел к черту!» употребляется так же часто и с той же простотой, как, например, — «сходи в кинематограф».
Ясное дело, что черт утерял свое значение.
Редакция «Синего журнала», в целях осветить современное положение черта, командировала своего сотрудника в Союз русского народа.
Там, на чердаке, между номерами «Русского знамени» за 1905 г., посудой из-под казенного вина и использованными разрешениями на хранение огнестрельного оружия, нам удалось найти маленького захиревшего чертенка, закутанного в старый пиджак доктора Дубровина[14].
В живой и интересной беседе черт сообщил нашему сотруднику, как живут и работают современные черти.
Наш собеседник был настроен чрезвычайно пессимистически.
— Праведников нынче нет, а грешники — что может стоить их душа? Лучше торговать кремнями для зажигалок или ханжой, нежели этими душами!
Лет шесть назад я был командирован в одно купеческое семейство — напугать и поссорить между собой его членов. И что бы, вы думали, получилось? Ерунда, и больше ничего!
Явился я ночью в спальню хозяев и разбудил их, усевшись в ногах супружеской постели. Хозяйка увидела меня первая и вздохнула:
— Никак черт? Должно, за ужином грибов переела.
Хозяин спросил:
— Тебе чего?
Тогда я сделал мефистофельское лицо, подмигнул и сказал, обращаясь к хозяину:
— Если вы продадите мне свою душу, — завтра же самая красивая девушка Петрограда будет ваша!
Обыкновенно, как рассказывают наши деды, такие заманчивые предложения производили эффект. Теперь — вызвали смех.
Хозяева засмеялись.
— Черт, а дурак! — сказал хозяин, тяжело дыша от смеха. — Да на что она мне, — самая красивая девушка? С чаем ее пить, что ли?!
— Вы будете самым красивым мужчиной в столице! вы помолодеете на 20 лет! — продолжал я соблазнять.
Они опять засмеялись.
— Самым красивым, говоришь, буду? — захлебывался хозяин. — И дурак же ты, брат! Ну что я, из твоей красоты шубу, что ли, сошью?
— Ой, не могу! — хохотала хозяйка, качаясь из стороны в сторону. — Ой, уморил, батюшка! Что твой Глупышкин!..[15]
Я продолжал скороговоркой сыпать обещаниями:
— Я вам дам славу, талант, знание, мудрость…
Они так хохотали, что я прыгал на постели, точно меня трясли в мешке. А когда кончили, хозяин оглядел меня и сказал:
— И жалкий же ты, чертенок, — смотреть тошно.
— Молока, может, ему дать? — задумчиво предложила хозяйка.
Хозяин зевнул.
— Нечего их тут баловать! Нынче молоко — 30 копеек бутылка пополам с водой. Иди, брат, спать охота. В другой раз когда зайдешь!
И погасил электричество.
До зари я проспал в ногах постели на теплом ватном одеяле, а когда на улицах потушили фонари, пришел сюда, да так и сижу здесь… Может быть, вы продадите свою душу? Я не постою за ценой.
— Как-нибудь в другой раз.
— Не хотите? Ну, ваше дело… Нет ли у вас, в таком случае, газетки почитать — надоело это «Знамя» — сил моих нет! Может быть, «Русская воля» есть или «Биржевка»?
Я дал ему «Журнал для Женщин» и вышел, унося с собой грустное убеждение, что настоящий, исконный русский черт вымирает.
Аркадий Бухов
НОЧНОЕ УНИЖЕНИЕ
Бытовой рассказ из жизни чертей
Старый черт вздохнул, сплюнул и закурил папироску.
— Страшно чивой-то, — пробормотал он, — смола не кипит, новеньких нет… Спать, что ли? Газеты все прочел…
Молодой чертенок, обсасывавший какого-то цыпленка, отложил пишу в сторону и посмотрел на него.
— Темнеет, папаша… Ночь-то уж наступает. Может, на землю поехали бы. Прикажите — повезу…
— А на земле-то что: лучше? — кисло фыркнул старый черт. — Та же скука… Это бывало раньше, грехов наворачивает так, что по горло купаться. А теперь так норовят — сосиски стянуть либо окна выбить. Здесь и мировому-то дела не хватает, не то что нашему брату… Давно уж я там не был…
— А все-таки, пошли бы, папаша… Ночь-то ведь рождественская.
— Да уж не знаю… Разве что воздухом подышать… Дайка сюртучишко — оденусь…
Одевался старый черт недолго и через несколько минут он уже сделал распоряжения по хозяйству, потрепал за ухо сынишку и спрыгнул на землю.
В детской было темно, и только из-под двери чуть-чуть выбивалась узкая полоска света. Гувернантка помогала маме шить белье, а Саня и Катя спали вместе после двухчасового утомительного обсуждения, кому достанутся с елки игрушки стеклянные и кому картонные. Несмотря на свою молодость, Катя быстро соображала, что преимущество картонных заключается в том, что из каждой лошади можно сделать две, стоит только расклеить посередине, а из стеклянного шара ничего не выйдет, кроме неприятности, когда он упадет на пол — и сладко спала, довольная выгодной сделкой.
13
…
14
…
15
…
