— Зачем ты вернулся?
— Как зачем? — не понял я.
Он посмотрел на меня так, как будто я только что вылупился из яйца.
Это было смешно.
Две Четверки
Я всегда загадываю на нечетные цифры, но, оглядываясь назад, нахожу, что важнейшие рубежи моей жизни приходились на четные. Особенно заметны цифры 22 и 44.
Мама родилась в 1922 году.
Я родился в 1944–м, когда маме исполнилось 22.
В 1944 году раскулачили и сослали в Сибирь моего дедушку, сгноили 44–летним.
Мама умерла в 44 года, когда мне было 22.
Когда я дожил до 44, меня вдруг охватил страх. Я понял, что и сам нахожусь в переплете черных четных цифр.
Этих лет роковое число.
Часть первая
Летом 1988 года я получил приглашение от Димы Демидова, давнего моего приятеля, живущего в Сан — Франциско. Настроение у меня было превосходное: незадолго до этого крупнейшая кинокомпания «20–й век Фокс» купила «На исходе ночи». Это был первый советский фильм, приобретенный Голливудом для интернационального показа. Это был мой фильм.
Я должен был поехать вполне заурядным способом — по частному приглашению, на два месяца, но я парил в небесах, втайне надеясь, что со мной в Америке непременно случится какое‑нибудь чудо.
Я готовился к новому фильму, проводил время с дочками, мыл посуду, стоял в очередях, как все советские граждане, но при этом мыслями уносился за океан, предвкушая приближение сказочного обновления.
Но кто же такой этот Дима Демидов?
В Америке гомосексуализм культурно называется «альтернативный стиль жизни». Я никогда не страдал этим недугом, но относился к голубым вполне терпимо и даже сочувственно. На то были свои причины. Постараюсь объяснить.
Поступив во ВГИК, я твердо решил не смешиваться с остальными. Комната в общежитии, где, кроме меня, жило еще трое будущих «кинозвезд», часто напоминала подворотню, где курили, пили горькую и сквернословили.
Я передвинул платяной шкаф, образовав крохотный закуток, втиснул туда настольную лампу, заткнул уши ватой и стал читать, читать и читать…
— Что он из себя умника корчит? — посмеивались надо мной однокурсники. — Не курит, не пьет, баб не е..т. Настоящий гомик! Голубой он, ребята! Теперь понятно, почему он так затаился.
Дальше…
Первую роль в кино я сыграл в восемнадцать лет.
В советском искусстве той поры любое проявление сексуальности сводилось на нет. Намек — да, но не более того. Критики писали, что образы, которые я создавал на экране, отмечены духовностью и порядочностью. А секс? Какой секс? Соцреализм в вопросах пола по — детски чист и наивен. Образцовый пример: Ленин и Крупская. Кто такая Надежда Константиновна? Друг и соратник Ильича. Общность идей, совместный труд и… кровати в разных концах Кремля.
Мои герои тоже были оскоплены, хоть были усаты и носили штаны. Некоторым зрителям такой тип мужчин нравится. Мягкость и интеллигентность образа часто свидетельствует о наличии этих же качеств у исполнителя. Этакая «голубизна»…
Словом, голубые приняли меня за своего.
Я познакомился с Демидовым в 1975 году, когда привозил в Сан — Франциско свой первый режиссерский фильм «С тобой и без тебя». Мы раздавили бутылку на одной из эмигрантских вечеринок и перекинулись парой — тройкой слов. Вскоре после этого в Америке показывали «Рабу любви», где я играл большевика, платонически влюбленного в кинозвезду.
Я получил письмо от Демидова с фотокарточками, напомнившими о нашей встрече. Я ответил. Мне понравилось в новом знакомом то, что, живя в Америке, он свято относился к русскому искусству, что суждения его о том или ином фильме часто совпадали с моими, и еще то, что он хоть и жил в довольствии, душа его просила чего‑то большего.
С нарочным Дима послал набор пластинок с музыкой из легендарных голливудских фильмов. Потом сердечно поздравил меня с женитьбой на Вере. Когда родились ’Анютка и Машенька, он присылал милые (и такие необходимые!) платьица и игрушки. Я писал ему с теплотой, которой он вполне заслуживал. Когда он бывал в Москве или Ленинграде, мы с Верой его сопровождали. Когда он захотел познакомиться с Клавдией Ивановной Шульженко, я отвез его к ней (К. И. жила у метро «Аэропорт»). Дима завязал с ней открыточно- телефонный роман.