— Вот именно, полные идиоты! — подхватил Раймонд, — после этого эта юная баронесса жила в лесу, водилась с солдатами и нагуляла себе ребенка. Мой дядя и вовсе сошел с ума и женился на ней, а сына, которого она родила, признал своим законным наследником.
— Странное поведение для маркиза Арманда — я его хорошо знал.
— Конечно, странное, — веселее заговорил Раймонд, — тем более что старик в последнее время был совсем болен и никак не мог зачать детей. Зачем ему понадобилось жениться?
— Так почему же он признал чужого ребенка наследником рода, а не своего племянника?
— Я думаю, она околдовала его, или опоила чем-нибудь, — брякнул Раймонд, и сам испугался своих слов, они как-то слишком зловеще прозвучали под каменными сводами герцогской резиденции.
— Околдовала и опоила? — повторил Ричард, вставая, и сделал несколько шагов к Раймонду, — тут я вынужден вас предупредить вас, барон, об ответственности, которую вы берете на себя, произнося слово. Ведь вам известен принцип «сказанное не исправишь»?
— Да, конечно, но в некоторой степени я предполагаю…
— Вы пришли ко мне за добрым советом или в качестве обвинителя?
— Я пришел просить справедливости у вас, мессир герцог.
— Значит, ваша цель — справедливый суд, как я понял. А это значит, что вы обвиняете маркизу…впрочем, я хочу вам кое-что показать, — и Ричард жестом приказал барону следовать за собой.
— Как я понимаю, маркиза станет отрицать ваши обвинения, — говорил он, сходя по винтовой лестнице все ниже и ниже.
— Конечно, я в этом не сомневаюсь, — пробормотал Раймонд. Из темной глубин подземелья, куда они спускались, несло сыростью и прохладой.
— Несомненно, — поправил его Ричард, — а есть ли у вас какие-нибудь доказательства ее преступления?
— Да, я думаю, что найду свидетелей, которые удостоверят мои обвинения…
— Как я понимаю, если свидетели подтвердят ваши слова, и маркиза не сможет доказать, что она не подсыпала мужу снадобья, ей грозит смерть, по законам нашего государства.
— Конечно! — обрадовался барон.
Тем временем мужчины оказались в сыром темном подвале. Сквозь решетчатое маленькое окошко, где-то далеко вверху, падали редкие лучи света. Когда глаза барона Раймонда привыкли к полумраку, он увидел, что вверху, почти под облупившимися кирпичными сводами, закреплен большой ворот. На нескольких цепях, закрепленных на нем, свисали страшные орудия пыток — несколько цепей, петля, шиповатые кандалы и что-то другое, не менее ужасное. Раймонд поежился. Ричард остановился и, взявшись рукой за цепь, повернулся к собеседнику.
— А вы знаете, как будет проходить суд? — спросил он.
— Знаю, — неуверенно пробормотал барон.
— Ввиду отсутствия прямых доказательств и улик до полного выяснения обстоятельств дела вы оба будете объявлены обвиняемыми. Вас и маркизу мы посадим вон в те камеры, — герцог показал на решетки, отделяющие темницы от основного подвала, — мы принудим вас обоих принести клятву. Вы — в том, что она совершила преступление, а ее — что вы лжете. Возможно, вы найдете прямых свидетелей ее преступления, например, кто-то видел, как маркиза подмешивала зелье?
Барон пожал плечами.
— А может, и она приведет свидетелей, которые присягнут, что она никогда не притрагивалась ни к каким блюдам. Что маловероятно. Но мы будем вынуждены взять клятву и с ваших свидетелей. Они тоже будут нести ответственность вместе с вами.
— Наверное, никто не захочет этого, — пробормотал Раймонд.
— Не знаю, и не имею права говорить заранее, — ответил герцог, — так вот, если ни свидетелей, ни доказательств, ни прямых улик не будет — я вынужден буду прибегнуть к ордалии.
От этого слова у Раймонда все похолодело внутри.
— Не стоит так волноваться, барон, — взял его под локоть Ричард, — если вы правы — суд божий мгновенно докажет вашу правоту. Я еще не выбрал то испытание, которое вы с маркизой будете вынуждены выдержать с Шарлоттой — то ли взять в руки раскаленное железо, то ли подвергнуться утоплению, но в божественной правоте всевышнего я не сомневаюсь. Тот из вас, кого выберет господь — будет невиновен, а другой — подвергнется смертной казни.
— Даже если это буду я?! — возопил Раймонд.
— Конечно! — Ричард жестко посмотрел на него, — вы же клялись. Получается, вы оболгали заведомо невинную женщину! Это такое же страшное преступление, как и то, в чем вы ее пытаетесь обвинить.
— Но вы же уже сразу выступаете на ее стороне, мессир герцог, — неуверенно возразил Раймонд.
— Я? Ни в коей мере, барон, — Ричард отошел в сторону и отряхнул руку, которой придерживал обвинителя, — я даю вам неделю на поиски свидетелей преступления Шарлотты де Иглнест или прямых улик. К тому я должен сообщить маркизе о выдвинутом против нее обвинении.
— Но может… мне не выдвигать обвинение, — прошептал изрядно перетрусивший барон, — я не совсем уверен, что свидетели согласятся …
— Я говорил вам, барон, я предупреждал вас о высказанном вслух обвинении, — герцог заложил руки за спину, — вы же сами подтвердили, что пришли ко мне не за советом, а как истец к должностному лицу. Я внимательно выслушал вас и обязан принять меры. Если вы отказываетесь от обвинения — я тотчас же прикажу запереть вас в темницу как клеветника и судить за это преступление. Так что отправляйтесь к себе домой, и я вас жду на суд в следующую пятницу в полдень, — и Ричард указал гостю на выход.
Вернувшись в зал, Ричард размашисто начертал несколько угловатых рун на листе пергамента и запечатал его перстнем, который носил на пальце.
— Срочно отвезите это графу Акселю Харальдсону, — приказал он вызванному гонцу.
— Да, еще, — герцог остановил слугу, пока тот еще не успел выйти, — заедешь к маркизе Шарлотте де Иглнест и передашь ей дословно: «В пятницу в полдень состоится суд по обвинению вас бароном Раймондом де Морэ в колдовстве и отравлении вашего мужа». Запомнил или написать?
— Чего там, запомнил, — ответил гонец.
— Ну, тогда давай.
Ингмар не нуждался в пояснениях, насколько серьезное дело затевает барон Раймонд, и он тут же отправился к Шарлотте. Маркиза побледнела, узнав о том, что козни племянника ее покойного мужа вступили в новую фазу, и взглянула на побратима Акселя с надеждой.
— Мы попробуем быстро разобраться в этой темной истории, а вы, Шарлотта, припомните, не давал ли кто-либо в последние месяцы жизни маркиза ему какие-то снадобья.
— Конечно же, давал — его лечил лекарь, а повар непосредственно добавлял их в блюда.
— А почему в блюда?
— Маркиз вообще не верил ни в какие лечения и лекарства, и приходилось это делать помимо его воли. Впрочем, лекарь еще до моего приезда в замок начал этот длительный курс …
— Можно я побеседую с поваром? И желательно, наедине?
Слухами земля полнится, и, как видно, повар уже что-то прознал. Во всяком случае, его круглое раскрасневшееся лицо выражало крайнюю озабоченность. Ингмар поднялся при появлении толстяка и, расставив широко ноги, впился в него глазами.
— Ты знаешь, кто я? — спросил он.
— Граф де Мелан, — растерянно пробормотал вошедший.
— У меня есть сведения, что ты тайно подкладывал медленно действующий яд маркизу Арманду де Иглнест.
— Что вы, мессир! — возопил повар, — это его племянник Раймонд давал мне лекарство, которое прописал лекарь.
— А откуда ты знаешь, что это лекарство? Он сговорился с тобой, чтобы отправить на тот свет старика?
— Упаси меня господи, — мужчина несколько раз перекрестился, — я никогда не пойду на такое страшное преступление. Раймонд говорил, да и люди видели, что он часто бывал у месье Комю — каждый знает нашего городского лекаря. Снадобье от него, нет сомнения, что это лекарство!
— А если Раймонд скажет, что не давал тебе такого приказа?
— Как это? Это же грех так лгать!
— Ну, тогда-то и окажется, что это ты сам подсыпал что — то маркизу, я думаю, на кухне найдутся свидетели…
— Ах, разве это возможно, — прошептал повар, — да повернется ли у него язык так нагло солгать, его же поразит гром!