Развязен. Камин. Кочерга. Здесь есть какая-то ироническая связь, подумала Мэдлин, мысленно содрогнувшись от собственного цинизма.
— Мне он безразличен, — призналась она, надеясь, что ее лицо ничего не выражает. — Но я и не… я не… не желаю ему зла. Быть может, то был несчастный случай.
— Олти проявил храбрость, спугнув разбойников. — Леди Хендрикс протянула руку за очередным эклером. — Его героизм, судя по всему, не кончился вместе с войной.
Этой версии случившегося Мэдлин еще не слышала.
— А я думала, что Олти нашел его лежащим в переулке рядом с его клубом.
Эту версию отвергли легким взмахом пухлых пальцев как не представляющую интереса по сравнению с версией о банде грабителей.
— Как бы то ни было, это малоприятно — отправиться среди ночи на какую-то пустынную отвратительную улицу.
Если раздражающе беспечный и невозмутимый виконт Олти вышел из этой путаницы героем, а судя по тому, как все оборачивалось, именно так оно и есть, эти слова подействовали на Мэдлин как соль на рану. Она с трудом подавила нетерпеливое желание скрипнуть зубами и мысленно согласилась с холодной здравой мыслью, что Олти воистину окажется героем, если действительно добудет дневник.
Он пришел по ее просьбе сразу же, согласилась она скрепя сердце. И эффектно унес этого неописуемого Фитча на себе точно какой-то тюк. Неприятно быть обязанной тому, кто когда-то отверг ее, но она действительно обязана Люку, а его уверенность в том, что добудет дневник, означала, что ее долг перед ним еще больше возрастет.
Как же она расплатится с ним?
Мать Мэдлин, которая председательствовала за чайным столом точно королева, снова налила ей чаю с суровым видом.
— Мужчинам из семьи Доде присуще очертя голову бросаться во всякие интриги, в особенности это похоже на виконта. Я помню его отца. Это был человек необычайно дерзкий. Женщины обожали его.
Поскольку все это имело отношение к ней и к возможному скандалу, который был бы по меньшей мере унизителен, Мэдлин попыталась изменить тему разговора.
— Я слышала, что Балтиморы перенесли бал на следующую неделю.
— Да. — Это сообщение не произвело впечатления на леди Хендрикс, и она непоколебимо вернулась к более скабрезной теме. — Я тоже помню отца виконта. Он был почти такой же красавец, как и сын. — Улыбка ее источала самодовольство и походила на кошачью. — Почти.
Люк. Высокий, очень красивый, с внимательными серебристо-серыми глазами…
Та единственная ночь так четко отпечаталась у нее в памяти, что Мэдлин почти ощущала его поцелуи, чувствовала крепость его мускулов под своими любопытными пальцами, не говоря уже о восхитительном эротическом трении, когда он с соблазнительным мастерством двигался между ее ног…
В комнате, заполненной матронами, эти воспоминания лучше было бы спрятать в дальнюю часть памяти, а не вытаскивать наружу. Она смотрела в чашку, чтобы никто не увидел ее глаза. В последнее время она много думала о пустоте своей личной жизни, и все эти малоприятные события, связанные с Фитчем, выудили из памяти прошлое. Не только те интимные вещи, которые происходили у нее с Колином, но еще и жаркую страсть, которую она испытала с циничным, но неотразимо привлекательным лордом Олти. Странный конец их разговора на днях в его карете, с тех пор беспокоил ее, сохраняясь, где-то на краю сознания, но лучше всего ей запомнилось из этого разговора его признание, что она все еще вызывает у него желание.
«Вы по-прежнему мне желанны…»
И как ни была невероятна эта мысль, Мэдлин постепенно приходила к выводу, что ей нужно обзавестись любовником. Быть может, и мужем, но она уже была вдовой довольно долгое время и никто не собирался делать ей предложение. Необходимо ли снова выйти замуж, чтобы испытать страсть? Светский круговорот развлекал ее, сын был средоточием ее мира, ее родня была заботлива и приветлива, но в конце концов Мэдлин начала понимать, что с каждым проходящим днем она все больше и больше теряет свое женское начало. Она леди Бруэр, она мать, она дочь и сестра, но женщиной она себя не ощущает.
Став замужней дамой, она обнаружила, что натура у нее чувственная. Когда Колин умер, она отбросила эту часть своей жизни, решив, что ее можно отставить в сторону и никогда больше не обращать на нее внимания. Очевидно, это не так, иначе той ночи с Люком никогда не было бы. Теперь, увидев его снова, поговорив с ним, опять заглянув в его завораживающие серые глаза, она не могла перестать думать о той распутной, восхитительной ночи… и о нем.
Миссис Пирс сказала небрежно:
— Признаюсь, до меня дошли некоторые нехорошие слухи об Олти.