— Очень смешно. И потом, я не шпионю за вами. Считайте это проявлением сестринской заботливости.
— Элизабет, я уцелел на войне. Спасибо, но думаю, что как-нибудь обойдусь без твоих забот. — Он помещал сахар в чашке с кофе. — Ведь это я твой опекун, а не наоборот.
— А вы действительно уцелели? — Голос ее звучал очень тихо. — Вы совсем не похожи на того, каким были до отъезда.
— Думаю, так бывает со всеми, кто воевал. — Он осторожно положил ложечку на стол. — Ты была ребенком, когда я вступил в армию Веллингтона, сражавшуюся на Пиренеях. И я был тогда моложе, и да, я считаю, что пребывание на войне может изменить кого угодно.
— Мне бы хотелось видеть вас снова счастливым. — Она тактично помолчала. — Это из-за леди Бруэр вы так улыбались, когда вошли сюда?
— Так я и знал, что пойдут сплетни, — пробормотал и покачал головой. — Может, кто-нибудь заметил, что она уехала домой одна в своей карете?
Интересно, что он не ответил на ее вопрос.
— Она очень хороша собой, — пробормотала Элизабет, как всегда, небрежно. — Думаю, от вас это не укрылось.
— Думаю, я еще живой. Да, не укрылось. Нельзя ли переменить тему разговора? Например не могла бы ты сказать мне, почему лорд Фосетт прислал мне записку, в которой просит принять его сегодня во второй половине дня?
Теперь настала ее очередь смущаться. Элизабет начала с сосредоточенным видом намазывать джем на хлеб.
— Он очень внимателен.
— Да, — сухо согласился ее старший брат. — В гостиной просто нечем дышать из-за запаха роз. Как ты думаешь, не хочет ли его светлость сделать тебе предположение?
Девушка не знала, что сказать. Она считала, что маркиз очарователен и недурен собой, и она никогда не слышала, чтобы сплетники говорили о нем что-нибудь дурное или что он слишком много играет в карты или пьет. Из всех достойных холостяков, которые открыто подыскивают жен в этом сезоне, он явно считается хорошей партией.
— Он не сообщил мне о цели своего посещения. — Она съела кусочек яйца. — До этого момента я вообще не знала, что он собирается прийти.
— Ну что же, полагаю, он сообщит мне, зачем привел. — Люк поднес салфетку ко рту. — Не желаешь ли внести какую-то ясность в это дело? Что, если он предложит тебе стать его женой?
Она пожала плечами.
— Кажется, он довольно мил.
— И что это означает? Да?
— Нет, — сказала она, наливая себе в кофе еще сливок — слишком много сливок.
— «Нет» означает, что ты не хочешь выходить за него замуж?
— Да, я не хочу выходить замуж ни за кого, кто мне кажется всего лишь милым. — Она мрачно уставилась на водоворот жидкости у себя в чашке. — Я, конечно, могу найти кого-то получше, чем просто милого.
— Или похуже, — заметил Люк.
— Меня не интересует супружество с человеком, который вызывает только неопределенные и поверхностные дружеские чувства.
— Тогда я скажу ему, что ты еще не готова принять решение.
Элизабет разгневанно посмотрела на брата.
— Я только что сказала, что меня это не интересует.
— Я прекрасно слышал, что ты сказала. Но не сделай ошибки — у мужчин такие же тонкие чувства, как и у женщин. — Он криво улыбнулся, — Я как-нибудь отговорюсь, он все поймете конце концов, и никому не будет больно.
Она барабанила пальчиками по тонкой скатерти из ирландского полотна. Губы ее были слегка сжаты. Яркое сверкающее солнце бросало длинные полосы света на богатый узорный ковер в синих и кремовых тонах.
— Это будет лучше, чем сказать правду?
Люк кивнул, в его глазах внезапно появилась странная усталость.
— На этой стадии — да. Надеюсь, ты с ним не кокетничала и ничего не сделала, чтобы подать ему какие-либо надежды, а?
На этот раз она по крайней мере могла честно ответить «нет».
— Тогда ему лучше уйти, не зная, что тебе не нужны его ухаживания. Он мне, в общем, нравится, так что я просто дипломатично отклоню его предложение.
— Хм. — Она задумчиво смотрела через стол на брата. — Вы проявляете такое внимание только к предстателям своего пола? Я спрашиваю потому, что вы разбили множество сердец по всей Англии.
— Слухи обычно бывают источником ошибочных сведений.
— А сейчас, в данном случае, это тоже так? — Она снова вспомнила, как леди Бруэр внезапно извинилась и ушла после званого обеда вчера вечером, и — по крайней мере так слышала Элизабет, — прежде чем сесть в карету, имела довольно бурный разговор с Люком. Виконтесса, с ее изящным шармом и отсутствием претенциозности, в общем, нравилась Элизабет. Вопрос в том, как сильно она нравится Люку.