— Ну что же, всякий раз, когда человек пишет вещи, не предназначенные для посторонних лиц, а только для тех, кому они адресованы, есть шанс, что произойдет что-нибудь в этом роде. Я сжигаю всю личную корреспонденцию.
— В этом я не сомневаюсь, — сухо заметил Люк. — Я также согласен с тем, что записывать интимные подробности эротических забав с женой — дурная мысль, но частный дневник есть именно частный дневник. Я уверен, что лорд Бруэр не думал, что он уйдет из жизни так рано. И потом, он не первый, кто каждый день вел записи о подробностях своей частной жизни. Дневник ведут многие.
— Это так, — согласился Майкл, хотя если бы он на самом деле был таким податливым, это проделало бы брешь в органах безопасности, что принесло бы короне множество несчастий. Он считал лорда Бруэра глупо сентиментальным, но удержался и не сказал этого. Люк нелегко шел на откровенность, а значит, у него были основания прибыть к другу в такой ранний час.
— То было ошибочное решение, но нельзя же все время думать, что могут случиться какие-то непредвиденные обстоятельства и какой-нибудь тип с низким моральным уровнем вторгнется в твою жизнь.
— Я совершенно с тобой согласен. — Люк, казалось, весь был сосредоточен на том, чтобы тщательно прожевать кусок колбасы; прожевав, он проглотил его, а потом спросил: — Если бы ты был на моем месте, что стал бы делать дальше?
— Это ты о затруднительном положении леди Бруэр? — «Или, — добавил мысленно Майкл, — о самой этой леди?»
— Что-то нужно делать с Фитчем.
— Ты просишь у меня совета или хочешь, чтобы я вмешался?
Майкл взял в руку чашечку с кофе и проницательно посмотрел на своего старого друга.
— Сам не знаю. Ты гораздо более опытен в делах такого рода.
— Истекающий кровью, лежащий без чувств джентльмен в доме одной из моих любовниц? Нет, это выходит за пределы моего опыта.
— Она не моя любовница. — Эти слова он проговорил отрывистым тоном. — Мэдлин — моя знакомая, и только.
Прекрасная леди Бруэр не постеснялась позвать Люка, оказавшись в крайне сложном положении, и учитывая раздражение, с которым он говорил об этой женщине, Майкл как-то сомневался, что «знакомая» — подходящее слово для данного случая, но допытываться не стал. В последнее время Люк стал более вспыльчив и беспокоен, чем обычно, и, вероятно, это было как-то связано с ней. Он ложился поздно, и хотя в это утро казался любезным и собранным, как обычно, но у рта его появилась усталая морщинка.
Утро было ясное и яркое, небо за окнами утренней столовой походило на море безоблачного синего цвета. Глотнув кофе, Майкл с подчеркнутой осторожностью поставил на стол чашку.
— Ты говоришь, что доставил лорда в его особняк и сказал дворецкому, что нашел его, лежащего без сознания, в переулке позади нашего клуба?
— Мне показалось, что это выглядит правдоподобным объяснением. — Гибкое тело Люка было едва заметно напряжено, но это не укрылось от Майкла. — Дворецкий вызвал врача, который сообщил, что рана неглубокая, и сказал, что, по его мнению, Фитч был сильно пьян, насколько можно судить по запаху бренди. Я могу подтвердить, что от него пахло очень сильно, и когда я поместил его в карету, пустая фляга выпала из его кармана, хотя я сомневаюсь, что излишества, которым он предавался в тот вечер, ограничивались только этим сосудом.
— Но у нас по-прежнему проблема с дневником лорда Бруэра, остающимися во владении этого гнусного Фитча, безотносительно к тому, выздоровеет он или нет, верно?
— Верно.
— Думаю, что смогу позаботиться об этом.
Впервые с момента своего прихода Люк улыбнулся, и хотя на Майкла это не произвело того же впечатления, какое производило на чувствительных светских дам, он с радостью увидел, что на миг перед ним появился обычный беззаботный лорд Олти.
Люк пробормотал:
— Я так и думал, что ты сможешь помочь.
— Ради леди Бруэр?
Вопрос был поставлен весьма деликатно.
Люк пропустил мимо ушей этот намек.
— Кажется разумным предпринять шаги теперь же.
— Фитч и до событий прошлого вечера был неприятным типом, так что логично будет допустить, что его настроение не улучшится, если ко всему добавится сильнейшая головная боль, которая ждет его, как я полагаю, сегодня утром.
— Врач говорит, что между выпивкой и ударом по его толстому черепу у него, вероятно, случился провал в памяти, и он не помнит, как получилось, что ему нанесли увечье.
— Так было бы лучше для всех, но пока мы этого не узнаем, тебе следует защищать ее тем или иным способом.