– А я беспокоюсь не за твою сестру, а за тебя.
Тут он опять поцеловал ее, и на сей раз поцелуй длился гораздо дольше. Веки Хейд затрепетали, глаза закрылись, и одинокая слезинка, скользнувшая по ее щеке, заплутала между их слившимися в поцелуе губами. Наконец, прервав поцелуй, Тристан тихо сказал:
– Хейд, нам надо поговорить. Нам надо многое обсудить.
– Да!.. – выдохнула она, все еще наслаждаясь его поцелуем. Внезапно глаза ее открылись, и она поспешно проговорила: – То есть, нет, конечно. Возможно, потом, когда ты будешь женат…
– Тихо… – Тристан приложил палец к ее губам. – Наше с Солейберт обручение не продлится долго. Я собираюсь подать королю петицию и просить о расторжении помолвки.
Хейд в отчаянии покачала головой, но Тристан вновь заговорил:
– Не возражай, милая. Мы вместе распутаем эту паутину. Но не сейчас. – Он обнял девушку за плечи и снова повел ее вверх по лестнице. Когда, же они оказались в зале, сказал: – Баррет отведет тебя к Минерве. Тебе надо лечь в постель и отдохнуть, как следует. А когда отдохнешь, найдешь меня здесь, в зале. Тогда и поговорим. Сделаешь, как я прошу?
Хейд долго молчала. Наконец, кивнув, прошептала:
– Да, хорошо.
Ей ужасно хотелось рассказать Тристану обо всем, в первую очередь о планах Найджела. Но она молчала, потому что боялась за Берти, за ее будущее.
И все же ее неудержимо влекло к Тристану, и казалось, что его широкая грудь излучает тепло – словно солнце. Потребность прикоснуться к нему была непреодолимой, и Хейд, протянув руку, прижала ладонь к его груди, прямо напротив сердца.
– Ты не исчезнешь снова, когда я проснусь? – спросила она неожиданно.
– Нет. – Он ласково ей улыбнулся. – Я не покину тебя, дорогая.
И к восторгу Хейд, он опять склонил к ней голову и в очередной раз ее поцеловал.
В следующее мгновение руки Хейд обвили его шею, и она привлекла его к себе. Вкус ее губ был для него, как влага для умирающего от жажды, ион все пил, пил и пил… Сжимая Хейд в объятиях, Тристан чувствовал, что одиночество, терзавшее его много лет, исчезает, а вместо него приходит чудесное ощущение счастья. Он прижимал к себе Хейд все крепче, и в какой-то момент ему почудилось, что они слились воедино, стали одним целым.
Внезапно послышался какой-то странный звук – словно кто-то вздохнул или всхлипнул. Тотчас же отстранившись друг от друга, они повернулись к двери.
У входа в зал стояла леди Эллора, и ее темный силуэт резко контрастировал с залитым солнцем двором замка за ее спиной.
А из-за плеча Эллоры выглядывала Солейберт.
– Хейд?.. – Берти вышла из-за спины матери; глаза девушки были широко раскрыты, и казалось, что она вот-вот расплачется. – Хейд, что это значит?
– Видишь ли, Берти, я… мы… – Хейд умолкла, и щеки ее залились румянцем.
– Я же тебе говорила, дочь. – Эллора шагнула к Солейберт. – Я тебя предупреждала, что у нее такая натура – брать то, что ей не принадлежит! Она и в самом деле шлюха!
– Леди Эллора, – Тристан в ярости взглянул на гостью, – прошу вас умерить свой пыл и воздержаться от клеветы, пока вы в моем доме.
– Да, успокойся, матушка, – сказала Солейберт. – Мы с сестрой сами обо всем поговорим. – Берти подошла к Хейд и взяла ее за руку. – Скажи мне правду, дорогая. Лорд Тристан принуждал тебя?..
– Нет, Берти, – потупившись, прошептала Хейд, но казалось, что ее шепот прозвучал оглушительно. – Все, что ты видела, это было по обоюдному согласию.
– Да-да, конечно! – закричала Эллора. – Я же всегда тебя предупреждала…
– Матушка, если не можешь помолчать, лучше выйди! – резко проговорила Солейберт: – Твои замечания никому не нужны!
– Дочь, не смей так говорить со мной! Это твои промахи привели к тому, что…
– Берти не сделала ничего дурного, Эллора, – перебила Хейд.
– Мне не требуется твоя помощь, – холодно осадила Солейберт сестру. – Я собственными глазами видела, как ты защищаешь мои интересы.
– Все, хватит! – закричал Тристан. Он повернулся к Хейд: – Прошу вас уйти, леди Хейд. А я пока все объясню леди Эллоре и леди…
– Милорд, пожалуйста!.. – взмолилась Хейд. – Пожалуйста, позвольте мне поговорить с Берти.
– Я уверена, что моя дочь больше не захочет слушать твою ложь, – заявила Эллора, с презрением глядя на Хейд.
Тристан вскинул руку, призывая женщин к тишине:
– Да помолчите же! Сейчас не время обсуждать серьезные дела. Успокойтесь сначала.
Приблизившись к двери, Тристан выглянул во двор. Увидев шерифа, стоявшего у башни, подозвал его:
– Баррет, проводи леди Хейд к Минерве и пусть отдыхает, пока я не пошлю за ней.
– Да, милорд, – кивнул Баррет. – Прошу меня простить, что я не успел вас предупредить об их приезде. – Он махнул своей огромной ручищей в сторону зала.
– Твоей вины в том нет, – сказал Тристан. – Так уж получилось. Впрочем, я уверен, что подобное больше не повторится.
– Да, милорд, разумеется. – Шериф предложил Хейд руку. – Пойдемте, миледи. Ох, да вы едва держитесь на ногах…
Какое-то время Тристан смотрел вслед удалявшейся Хейд. Теперь, когда он узнал, что она не по доброй воле связала свою судьбу с другим, он испытывал огромное облегчение. А ведь всего несколько часов назад он был в отчаянии и прилагал невероятные усилия, пытаясь сохранять надежду на лучшее и ясность мысли.
Ему ужасно хотелось отослать Эллору вместе с ее дочерью обратно к сэру Найджелу, но он прекрасно понимал: чтобы обеспечить свое будущее в Гринли, следует соблюдать осторожность и держать себя в руках.
Тристан закрыл двери зала и повернулся к женщинам. Их взгляды, направленные на него, походили на смертоносные кинжалы, и он понял, что ему предстоит величайшая битва в жизни.
Глава 12
Окруженная неусыпными заботами Минервы, Хейд впала сначала в дремоту, а потом, крепко уснула. И ей приснился сон.
Она увидела себя в незнакомом зале, заполненном танцующими людьми в роскошной яркой одежде. Пары кружились и проплывали мимо, мелькали, смеялись и улыбались, по-видимому, очень довольные. Какое-то время Хейд как бы издали наблюдала за ними, а потом начала различать лица танцующих.
Тут были Найджел и Эллора, Джон и Мэри, снова ожидающая ребенка, Дональд с трупом своей жены, улыбавшейся, несмотря на следы побоев на лице. И были ее, Хейд, отец с матерью, окруженные призрачным сиянием. Увидев странную парочку – Минерву и Баррета, – Хейд невольно улыбнулась. Когда же мимо проплыли в танце Тристан и Солейберт, сердце ее дрогнуло. Но сестра с лордом Тристаном стремительно куда-то исчезли, и она тотчас же забыла о них. Музыка же звучала все громче, и ей очень хотелось присоединиться к танцующим, присоединиться к веселью.
Но в какой-то момент она вдруг поняла, что улыбки на лицах танцующих не более чем свирепый оскал. А чудесная, как ей поначалу казалось, музыка превратилась в ужасный скрип и скрежет, так что хотелось покрепче зажать уши.
– Прекратите! – закричала Хейд. – Уберите эту музыку!
Она рванулась к музыкантам, стоявшим у стены, и вдруг ударилась о стену темницы. Да, каким-то образом оказалось, что она в темнице. Хейд бросилась к зарешеченному окну и вцепилась в железные прутья с такой силой, что изранила пальцы в кровь.
– Уберите музыку! Она их убивает! – кричала Хейд. Теперь зал находился по ту сторону зарешеченного окна.
– Нельзя отменить то, что нам неподвластно! – раздался мелодичный мужской голос.
Хейд окинула взглядом танцующих, чтобы найти среди них говорившего. И в следующее мгновение она увидела его в дальнем конце зала на высоком помосте. Это был Фаро, темнокожий спутник Тристана. Его белые одежды источали сияние, и Хейд почему-то нисколько не сомневалась в том, что именно его голос она слышала, хотя губы Фаро не шевелились.
– Глупо бороться с неизбежным, – продолжал смуглый чужеземец. – В таких случаях лучше смириться.