Не задавая вопросов, воин взял пергамент и, развернув своего коня, поскакал на запад. Женевьева с вздохом посмотрела ему вслед и прошептала:
– Поспеши же, Николас, поспеши. Твой брат нуждается в нашей помощи, пусть даже он не знает об этом.
Глава 27
Тристан вошел в большой зал Гринли еще до рассвета. Дорога ужасно утомила его, но все же он испытывал огромное облегчение. Наконец-то он снова дома, увидит Хейд!
Тристан был полон новых надежд, и ему не терпелось поделиться с Хейд хорошими новостями и рассказать о встрече с Вильгельмом. Правда, встреча с Женевьевой была не очень-то приятной, но он старался не думать о ней, старался не думать об этой женщине. Действительно, зачем расстраиваться из-за мелочей?
Но кое-что его по-настоящему тревожило… Он потерял лучшего друга и не знал, увидит ли его когда-нибудь!
То и дело вздыхая, Тристан пересек тускло освещенный зал. На нем лежала неприятнейшая обязанность, он должен был сообщить леди Солейберт об отъезде Фаро. «Но сначала надо хоть немного отдохнуть», – думал Тристан, направляясь к лестнице. Он на мгновение задержался у двери, ведущей к темницам, но тут же сообразил, что не стоит тревожить Хейд – ведь в это время она наверняка уже спала.
Тристан уже шагнул на нижнюю ступеньку лестницы, когда его окликнули:
– Милорд!
Он остановился и, обернувшись, стал всматриваться в полутьму зала. Наконец различил Баррета, сидевшего за столом. Пламя камина отбрасывало жутковатые блики на его заросшее густейшей бородой лицо, и сейчас шериф имел еще более устрашающий вид, чем обычно. В руке великан сжимал огромную кружку, к которой, очевидно, старательно прикладывался.
– Баррет, почему ты на ногах так поздно? Не потому ли, что ждешь моего возвращения?
Шериф кивнул, однако промолчал.
Тристан хмыкнул и начал вглядываться в лицо Баррета. Тот явно не был пьян, хотя, конечно же, ему не следовало сидеть по ночам с кружкой в руке. «Надо будет завтра поговорить с ним об этом», – решил Тристан. Улыбнувшись, он сказал:
– Что ж, вот я и вернулся, мой добрый шериф. Прошу тебя, иди спать.
Баррет покачал головой, и тут Тристан вдруг заметил в его глазах тревогу и страх.
– Баррет, что случилось?!
– Милорд, леди Хейд бежала.
Тристану показалось, что ноги его налились свинцом. Уставившись на шерифа, он спросил:
– Неужели ты выпустил ее вопреки моему распоряжению?
– Нет, милорд. Она бежала с помощью Хэма и бродячего торговца.
Тристан долго молчал, наконец, спросил:
– Тебе известно, куда она направилась?
– Да, известно. Она оставила записку Минерве, а леди Берти знала о том, что ее сестра задумала побег. Она отправилась в Шотландию, искать клан своей матери.
Тристан пересек зал и подошел к столу, за которым сидел шериф. Баррет тут же достал вторую кружку и, наполнив ее из кувшина, стоявшего рядом с ним на скамье, протянул лорду. Тристан сделал большой глоток, затем вопросительно взглянул на Баррета. Тот откашлялся и проговорил:
– Я не последовал за ней, милорд, потому что боялся оставить Гринли без защиты. Ведь ни вас, ни Фаро здесь не было… Вы, случайно, не узнали, что с ним случилось?
– Он вернулся к себе, – ответил Тристан. – Вернулся на родину. А ты, Баррет, поступил правильно, что не оставил Гринли.
Тристан вдруг задумался и помрачнел, вспомнив свою последнюю ночь в Лондоне. В ту ночь ему долго не удавалось заснуть, а когда он наконец-то задремал, его почти тотчас же разбудил кошмарный сон. Проснувшись, он подпрыгнул на кровати. «Спаси меня, Тристан. Я умираю», – все еще звучало у него в ушах.
Он пытался забыть о кошмаре, считая этот сон всего лишь игрой воображения, однако забыть, не удавалось – сон то и дело вспоминался ему во время обратного пути. И вот теперь стало ясно: это был вещий сон.
Взглянув на Баррета, Тристан заявил:
– Хейд в опасности.
– Вы уверены, милорд?
Внезапно из сумрака появилась какая-то тень, через несколько мгновений к ним приблизилась Минерва.
– И я тоже в этом уверена, – сказала старуха. Баррет в изумлении уставился на старую целительницу. Тристан же спросил:
– И ты ее видела?
– Нет. – Минерва покачала головой. – Руны ничего мне не открыли. Руны молчали. Но этой ночью я почувствовала опасность. Предыдущей – тоже. Значит, ты видел ее во сне?
Тристан кивнул:
– Да, во сне. Но может быть, уже поздно? Минерва положила руку ему на плечо.
– Думаю, что не поздно. Если бы было поздно, она не смогла бы… пробиться к тебе. Но ей сейчас очень плохо, и она очень слаба.
– Так что же будем делать, милорд? – спросил Баррет.
– Отправимся в Шотландию, – решительно заявил Тристан. – Подними всех воинов – и немедленно подготовьтесь к путешествию.
Баррет кивнул, потом спросил:
– А я тоже отправлюсь с вами?
– Да, ты тоже, – ответил Тристан. – И пусть Найджел разрушит весь замок, если ему так захочется. Сейчас имеет значение только Хейд. Поспеши же, Баррет!
– Слушаюсь, милорд. – Шериф быстро направился к двери.
Минерва же опустилась на скамью и в задумчивости пробормотала:
– Лорд Тристан, у меня такое чувство, что она вовсе не в Шот…
Внезапно дверь зала распахнулась, и перед ними снова появился Баррет, державший за плечи какую-то светловолосую женщину.
– В чем дело? – пробормотал Тристан, вскакивая на ноги.
– Отпусти меня, безмозглое животное! – кричала женщина. – Я должна немедленно увидеть сына! Я знаю, что он здесь!
– О чем ты говоришь? Мать лорда давным-давно умерла, – проворчал шериф. Взглянув на Тристана, он сообщил: – Я обнаружил ее за дверью, милорд, А за стенами замка у нее не менее двух десятков воинов.
При этих словах Баррета женщина прекратила борьбу с ним и осмотрелась.
– Тристан! – закричала она со слезами в голосе. – О, слава Богу!..
– Отпусти ее, Баррет! – сказал Тристан. Лицо его было лишено всякого выражения, но уголок рта чуть подергивался.
– Но, милорд… – Баррет колебался. – Вы действительно хотите, чтобы я отпустил ее?
Тристан молча кивнул, потом обратился к Женевьеве:
– Только оставайся на месте, матушка. – Он выставил перед собой ладонь. – Не приближайся ко мне. Неужели ты не понимаешь, что тебе не следовало являться сюда! У меня нет ни времени, ни желания слушать твою ложь!
По щекам Женевьевы катились слезы. Всхлипывая, она проговорила:
– Тристан, но ты должен меня выслушать. У меня известия о Хейд.
В следующее мгновение Тристан подбежал к матери и схватил ее за руки.
– Что ты знаешь? И как ты узнала про Хейд?
– Я ее видела!
– Святая Корра! – воскликнула Минерва.
– Ты лжешь! – Тристан оттолкнул от себя баронессу. – Ты лжешь! – повторил он, глядя на нее с ненавистью. – Хейд бежала в Шотландию, поэтому…
– Нет-нет, – перебила Женевьева, приблизившись к сыну. – Она томится в заключении! В Сикресте! – Баронесса сделала еще несколько шагов.
– Нет, не подходи ко мне! – заорал Тристан. – Оставайся там, где стоишь! Не смей ко мне приближаться! – Повернувшись к Баррету, он сказал: – Лучше запри ее в темнице, а потом отправь лучников к стенам и прикажи им убить всех, кто ее дожидается.
Тристан направился к лестнице. Уже поднимаясь по ступеням, бросил через плечо:
– Баррет, выполняй!
– Нет, Тристан! – в отчаянии закричала Женевьева. – Ведь она умрет, если ты не послушаешь меня! Посмотри на меня! Прошу тебя! – Баронесса сунула руку за пояс и вытащила локон ярко-рыжих волос, перетянутых кожаным шнурком. – Вот, посмотри!
Тристан поднимался по ступням, не обращая внимания на призывы матери. Но его остановил крик Минервы:
– Милорд, она говорит правду!
Баррет вырвал локон из руки баронессы и принялся разглядывать его. Потом прокричал:
– Милорд, похоже, локон и впрямь принадлежит леди Хейд!
Когда Тристан вновь заговорил, всем стало ясно, что его недаром прозвали Молотом Вильгельма – в голосе его таилась смертельная угроза.