И вот теперь, когда Гринли восстал из праха, самый свирепый из воинов Вильгельма прибыл в свои владения. А это означало, что ей, Хейд, придется расстаться со сводной сестрой.
– Ах, неужели это действительно случится? – прошептала девушка и тотчас же почувствовала, что на глаза ее навернулись слезы, а в висках появилась жгучая боль.
– Иди сюда, Хейд, – послышался из другой комнаты голос Минервы. – Иди, посмотри на младенца!
– Да-да, я сейчас. – Хейд заморгала, пытаясь избавиться от непрошеных слез. Когда же боль в висках исчезла, она занялась сбором трав для отвара – последствия родов у Мэри всегда длились долго.
– Что же мне теперь делать? – прошептала Берти, глядя на Хейд.
Сестры сидели в углу зала и делали вид, что занимаются рукоделием. Хейд на всякий случай осмотрелась, но их никто не подслушивал.
– Откровенно говоря, не знаю, – ответила она. – Лорд Найджел сказал тебе хоть слово?
– Нет, ничего не сказал. – Солейберт покачала головой. – Хотя я знаю, что в своем послании лорд Тристан упомянул обо мне. Мать тоже не получила вестей, если не считать того, что ей давно было известно о намерении лорда Тристана посетить Сикрест, чтобы забрать своих людей и… – Берти нервно сглотнула, – и свою невесту.
– Но он не может забрать тебя, – возразила Хейд. – Вы же еще не обвенчались.
– Ручаюсь, что скоро это случится, – сказала Солейберт, отправляя в рот бисквит – третий за то время, что они с Хейд сели заниматься рукоделием.
Прожевав, она продолжала:
– А что, если он будет меня бить? Думаю, что лорда Тристана неспроста прозвали Молотом Вильгельма. Ходят слухи, что он свирепый воин и вспыльчивый человек.
– Если он станет тебя бить, это произойдет только раз, – заявила Хейд. Нечаянно уколов палец, она сунула его в рот, а потом ткнула им в сестру, чтобы придать веса своим словам. – Если он хоть раз ударит тебя, немедленно дай мне знать, и я тотчас же поскачу в Гринли и лишу его обеих рук.
Солейберт захихикала, и ее круглые щечки раскраснелись. Хейд же была рада, что ей удалось успокоить сестру хоть ненадолго.
– А что, если он не захочет на мне жениться? – неожиданно спросила Солейберт.
Хейд замерла, уставившись на нее в изумлении:
– Дорогая, как ты можешь такое говорить? Любой лорд почтет за счастье сделать своей леди такую прелестную и хорошенькую девушку, как ты.
– Но моя фигура… – с вздохом пробормотала Берти и провела ладонью по округлостям своего тела. – Да-да, не возражай. Я слишком уж толстая. Думаешь, я не слышу шуток, которые отпускают на мой счет мужчины в деревне?
Хейд молча пожала плечами, а Солейберт добавила:
– Да и женщины от них не отстают. И их насмешки во много раз хуже.
– Берти, дорогая… – Хейд положила шитье на пол и взяла сестру за руки. – Поверь, ты самая красивая женщина, какую я только знаю. К тому же очень неглупая. – Она заглянула сестре в глаза. – Думаю, тебе не следует обращать внимание на то, что болтают невежды. Ведь эти люди совершенно тебя не знают.
Глаза Солейберт наполнились слезами. Она обняла сестру и прошептала:
– Я не поеду без тебя, не поеду…
– Не плачь, милая, не надо плакать, – успокаивала Хейд сестру. – Ведь мы еще ничего толком не знаем. Возможно, у нас нет причин для беспокойства.
– Ты снова ее чем-то расстроила?! – послышался резкий женский голос.
Девушки тут же разомкнули объятия. Повернувшись к двери, они увидели, что на них с гневом смотрит леди Эллора. А рядом со своей светловолосой женой стоял демонический лорд Найджел.
Хейд поднялась на ноги:
– Добрый вечер, миледи и милорд. Мы с Берти просто обсуждали ее свадьбу, вот и все.
Найджел улыбнулся Хейд, однако улыбка его походила на отвратительную насмешливую гримасу, а пронзительные черные глаза смотрели на девушку так, словно он взглядом раздевал ее – когда супруг Эллоры смотрел на нее, Хейд чувствовала себя обнаженной.
– Думаю, ничего особенного не происходит, – обращаясь к жене, сказал Найджел. – Женщины всегда волнуются, когда речь заходит о свадьбе и о брачной ночи.
При этих словах лорд приподнял черную бровь и, снова улыбнувшись, спросил:
– Хейд, может быть, ты давала ей советы?
– Я в этом не сомневаюсь, – фыркнула Эллора. – Но ты не имеешь права обсуждать с моей дочерью столь интимные вопросы. – Она строго взглянула на Хейд. – Убирайся отсюда в свою хижину, к своей старой ведьме. Мы с лордом Найджелом хотим поговорить с Солейберт о семейных делах.
– Но, мама, пожалуйста… – пробормотала Берти. – Я бы хотела, чтобы Хейд осталась. Она входит в число моих близких.
Эллора решительно покачала головой:
– Нет-нет, даже не говори мне об этом.
– Прекратите болтовню, – проворчал Найджел. – Пусть девица нас послушает. Не будет ничего страшного.
Молча, пожав плечами, Эллора жестом указала Хейд, чтобы та села на стул чуть поодаль.
– Так вот, милая падчерица… – Найджел повернулся к Берти. – Хочу тебе сообщить, что лорд Тристан из Гринли наконец-то приехал, чтобы вступить во владение своим замком и забрать свою невесту. – Он внимательно посмотрел на Солейберт, и губы его растянулись в улыбке. – Тристан прибудет в Сикрест по истечении двух недель, и тогда вы с ним обвенчаетесь. Кроме того, нам надо обсудить условия твоего переезда в Гринли.
Тихонько всхлипнув, Берти вынула из рукава носовой платок и прижала к дрожащим губам. Эллора же похлопала дочь по руке, стараясь успокоить. А лорд Найджел тем временем продолжал:
– И еще я хотел бы тебе напомнить: твое поведение на свадебном пиру представляет особую важность. Ты не должна опозорить меня проявлением бурных чувств или истериками. И, конечно же, ты согласишься на любые условия, которые будут тебе предложены. Да-да, согласишься и станешь выполнять их неукоснительно.
Найджел надолго умолк, словно о чем-то задумался. Он, пристально взглянув на Солейберт, вновь заговорил:
– И должна молчать, пока к тебе не обратятся. А когда это произойдет, твои слова не должны расходиться с моими. Достаточно ли ясно я выразился?
Девушка кивнула; она с трудом сдерживала слезы. Хейд ужасно хотелось вмешаться в разговор, но она понимала, что ничего этим не добьется.
А лорд Найджел, в очередной раз улыбнувшись, с легким поклоном повернулся к жене.
– Не желаете ли что-нибудь добавить, миледи? – спросил он.
Эллора утвердительно кивнула, и ее муж, отступив на несколько шагов, уставился на Хейд с плотоядной ухмылкой. Девушка на мгновение пожалела о том, что не ушла, но тут же устыдилась своего малодушия.
– Так вот, дочь моя… – начала Эллора. – Хотя мысль о браке и о том, что ты покинешь дом, огорчает тебя, ты должна сделать все возможное, чтобы произвести на лорда Тристана самое благоприятное впечатление.
Эллора умолкла и взглянула на мужа, стоявшего у стены. Когда же она снова повернулась к дочери, на лице ее появилось выражение нерешительности.
– Да, ты должна произвести благоприятное впечатление. Поэтому, согласно моему распоряжению, кухарка будет выдавать тебе одну миску еды в день, не более. И прекрати таскать из кухни лакомые кусочки, понятно?
Солейберт подняла глаза на мать и жалобным голосом проговорила:
– Ты хочешь уморить меня голодом?
При этих словах Эллоры Хейд почувствовала, что лицо ее заливается краской. Однако заявление Найджела привело ее в ярость.