— Проверим, вдруг Машка уже вернулась? А? — Спрашивает вдруг она, оторвавшись от меня.
Вскакиваю, беру ее за руку, и мы бежим в дом.
— Вот же срань господня… — застываю на пороге, внезапно ошалевший от увиденного.
Повсюду горы одноразовой посуды, разбросанные по полу и по мебели конфетти, пустые бутылки, мусор и окурки.
— Все, ребята, всем пора домой! — Огорченно изрекает Солнце и толкает какого-то парня, мирно спящего на диване со стаканом в руке. — Слышите? Все! Конец вечеринки, расходимся!
Мало кто реагирует.
Следующие минут двадцать мы выталкиваем совершенно пьяных парней и девчонок за дверь. Некоторые из них несут на плечах своих товарищей, другие просто ползут к выходу полураздетые.
Музыку вырубают. Ярик с друзьями собирают аппаратуру и инструменты, загружают в припаркованный за воротами микроавтобус. Они выглядят приличнее остальных. Бодрые и способные еще ясно соображать. Убеждаюсь, что их водитель трезв, жму ему руку и машу на прощание. Возвращаюсь и застаю Аню посреди пустого танцпола.
Она стоит в чужих тапках на полу, покрытом осколками бокалов и чьей-то блевотиной. Вид у нее такой, словно саму сейчас вывернет. Мы открываем окно. Во дворе та же картина. Бассейн будто стихийное бедствие пережил. Несколько ребят, покидают его, по пути собирая недопитое спиртное — видимо, на дорожку.
Мы идем в гостиную. Аня подбирает разбросанные возле пустого шкафа плечики. На одно из них вешает жилетку. Сама находит какой-то халат, надевает и туго перевязывает на поясе. Поднимаю глаза и вижу болтающийся на люстре лифчик.
— Очуметь… — Обнимаю подругу за талию. — Итак. С чего начнем уборку?
— Сдурел? — Хмыкает Аня. — Здесь клининговую компанию нужно вызывать, они и то сутки провозятся!
— Хотя бы сколько-то успеем убрать.
— Да на х*р, мне проще свалить!
Смотрю на нее, удивленно распахнув глаза, и вдруг понимаю, что она не шутит. И тут мы вместе начинаем хохотать. До слез. Сгибаясь напополам от смеха. Мы ужасные люди. Ужасные-ужасные. Гадкие. Очень гадкие.
— Требую продолжения банкета! — Вдруг торжественно провозглашает Солнце и хватает открытую бутылку шампанского со столика.
— Поехали! — Киваю, беру ее за руку и веду за собой.
— С парнем… с таким прессом… да хоть куда! — Хихикает она, поправляя халат.
В таком виде мы ловим такси и едем ко мне. Таксист всю дорогу поглядывает в зеркало заднего вида на странную парочку, но молчит. А мы смеемся, не останавливаясь. Аня в огромном красном халате, я в одних штанах. Она с бутылкой, я с мыслями о том, что мама сегодня ночью на смене в больнице. О чем еще вчера я не мог даже и мечтать.
Анна
— Это самое странное, что я когда-либо делала. — Говорю я, когда ключ поворачивается в замке.
В темноте подъезда слышно только лязганье замка и звонкие щелчки. Крепко держу Пашку за руку, пытаясь не упасть. Волнуюсь. Десятки раз была здесь, но ведь приходила к подруге, а не к ее брату. Это прям премьера какая-то!
— Почему? — Открывая дверь и пропуская меня вперед, спрашивает он.
— Ну, как же. — Делая несмелый шаг и останавливаясь, чтобы прислушаться, отвечаю я. — Чужой халат, огромные тапочки, на голове аккуратно свитое кем-то гнездо. Еще и бутылка в руке. В таком виде крадусь к вам в квартиру посреди ночи. Не странно? Нет?
— Совсем немножечко. — Суриков отпускает мою руку.
— Что самое странное ты делал в последнее время?
Паша закрывает дверь и на цыпочках проходит по коридору.
— Не знаю. Надо подумать. — Он включает свет в комнате сестры, убеждается, что там никого нет, и снова выключает. Идет в мамину спальню, проделывает то же самое. — Покупал Машке прокладки. И то это было больше весело, чем странно.
Мы снова в темноте. Я слышу его голос из противоположного конца коридора, ставлю бутылку на полку, снимаю тапки и иду навстречу.
— Ты? Покупал? Сам? — Развязываю халат. — Ни за что не поверю.
— Еще и советовался с продавцами.
— Не стыдно было?
— Хм… Говорю же, весело.
— Даже не знаю, как мне на это реагировать.
— Посмейся вместе со мной, — предлагает он.
Его голос совсем близко. Еще шаг и…
— А ты… бесстрашный. — Выдыхаю я. — Хотела сначала сказать улетевший, но решила промолчать. А теперь вот говорю. Потому что…
Наконец, его руки крепко обхватывают мои предплечья. Замираю испуганно и неуверенно.
— Ну, привет, — говорит Паша.
— Привет, — кладу ладони ему на грудь.
От кожи исходит настоящий жар. Знойный и жгучий. Подобный тому, что обычно плавит мозги жарким летним днем. Мне хочется касаться его тела снова и снова. Ноги предательски слабеют.