— Ну, привет, — вдруг отвечает девушка, отступая назад.
— Ты… как здесь? — Задаю я совершенно дурацкий вопрос.
Но она улыбается и понимающе кивает на просторное помещение позади нее:
— Это моя группа. Я — Леся. — Решительно протягивает мне ладонь.
— Помню, — улыбаюсь в ответ, пожимая ее.
Замечаю, что кожа ее рук невозможно-нежная, бархатистая, согревающая приятным теплом. Запястья тонкие, отчего кажутся хрупкими и изящными.
— Значит… — Делаю шаг внутрь. — Твоя группа?
— Моя, — на ее щеках появляются милые ямочки, — знакомься.
С трудом отрываю от нее взгляд. Передо мной просторное помещение, кирпичные стены окрашены в белый цвет, повсюду музыкальные инструменты, усилители, провода, колонки. Кровь начинает бурлить. Восторг… Вот что я сейчас ощущаю, завороженно разглядывая репетиционный зал — мою ожившую мечту. Не важно, для чего они пригласили меня сюда сегодня, мне кайфово от одного только взгляда на происходящее.
Незнакомый рыжий паренек подключает гитару к примочкам и усилителю. Кудрявый ударник настраивает рабочий барабан. Клавишник отрывается от синтезатора и поднимает взгляд на меня. Ярик!
— Здорово, братан! — Он выходит вперед и тянет руку.
Жму ее с каким-то особым усердием. До сих пор не верится, что я здесь.
— Это Майк, — раздается голос Леси.
Поворачиваюсь к рыжему пареньку с электрогитарой. Колкий взгляд недоверчивых синих глаз, челка, густой волной падающая на лоб, рот, изогнутый в недоверчивую ухмылку. Мы жмем руки, но меня не покидает ощущение, что я его напрягаю.
— А это Никита. — Мурлычет девушка, подталкивая меня к барабанщику, который, поглядывая на нас, молча закрепляет железо на стойках. — Картавый Ник, если быть точнее.
— Иди в баню! — Парень запускает в нее пакетом с чипсами. Девушка умело уворачивается. Он улыбается, пожимая мою руку.
Рукопожатие выходит крепким. Да он и сам здоровяк: мощные плечи, рост выше среднего, прикольная майка с гориллами, очки в красной оправе и целая грива русых кудряшек почти до плеч. Не легкая бы небритость и не дюжая фигура, из-за этих волос принял бы его за девчонку.
— Садись, — Ник, добродушно улыбаясь, указывает мне на стул. — Сейчас мы почекаемся, и сыграешь.
Послушно сажусь, раздумывая, о чем это он. Сыграю? Я? На чем? Меня что, не петь позвали?
Мои мысли прерывает Леся, настраивающая микрофон. Она что-то напевает себе под нос, затем прочищает горло и пробует петь уже в микрофон. Сижу на крутящемся стуле и не могу не поворачиваться туда-сюда. Для меня здесь все в новинку, все непривычное, но погружение в такую атмосферу сродни волшебству.
Девушка встает на цыпочки и присаживается прямо на полированный стол. От моего взгляда не ускользают цветные татуировки чуть ниже линии джинсовых шорт — два огромных черепа: один в очках с пальмами, другой с ромашками в зияющих пустотой глазницах. Вызывающе, но, надо признаться, красиво.
Удивленно поднимаю брови и тут же замечаю, что мой интерес замечен. Она подмигивает мне и медленно закидывает одну ногу на другую. Чувствую некоторое смущение и облизываю пересохшие губы. Растущее внутри чувство напряжения медленно, но верно концентрируется ниже пояса. Черт! Вполне нормальная мужская реакция, но не тогда, когда у тебя только появилась девушка. И не просто девушка, а та, о которой ты так долго мечтал.
Пытаюсь взять себя в руки, но когда рука Леси сжимается на основании микрофона, мне становится жутко стыдно за те мысли, что моментально приходят в голову. Отвлекает меня от этого зрелища лишь взвывшая вдруг гитара Майка и его же испытующий взгляд из-под челки. Парень либо не в духе, либо намеревается содрать с меня кожу одними глазами. Откидываюсь на спинку стула и концентрируюсь на музыке.
Наконец, ребята начинают играть вместе какую-то композицию. Звучит просто круто. Меня накрывает волной музыки, захлестывает незримой энергией, заставляя гореть огнем скованные мышцы и разгоняя кровь по венам.
— Че, не так нужно? — Сердито смотрит Майк.
— Глухо звучит, — говорит Ник, прерываясь. Чешет наконечником барабанной палочки спину. — Сделай-ка пожирнее, что ли.
Пока гитарист возится, Леся расправляет спину, замирает у микрофона, будто собираясь с духом, и начинает негромко напевать:
Когда ты уйдешь,
Забрезжит рассвет.
Мечтаешь исчезнуть?
Но выбора нет.
Ее голос мягкий, тягучий, словно карамель. Обволакивающий своей необыкновенной сладостью. Он действует на меня, будто парализующий газ — прибивает к стулу, заставляет сознание тонуть, погружаясь в дымку из слов. Она словно делает что-то противозаконное своими губами, что-то запретное. Не поет, а мурлыкает, щекочет, поглаживает, подчиняет своей воле.