Я выпрямляюсь в своем кресле. Старр прижимает к себе янтарный камень, висящий у нее на шее, и смотрит на Сойера. Я вспоминаю ее слова о том, что он отгоняет негативную энергию, и улыбаюсь. Она все еще не заметила, что я здесь сижу, а Сойер, похоже, и вовсе забыл. Я начинаю сомневаться, что между этими двумя существуют отношения любви и ненависти, и они действительно здесь одни.
Я бы соврала, если бы сказала, что не разочарована.
Сойер и Старр отходят чуть подальше. Я возвращаюсь к заполнению табличек с именами. К столу подходит всего несколько человек. День был долгим, и мое тело и разум устали. Мысль о том, что Стерлинг может быть здесь, и я увижу его впервые за полтора года, привела мой организм в состояние адреналиновой перегрузки. Увидев Старр и Сойера, я поняла, как часто думаю о нем, фактически каждый день.
— Я начну откладывать за тебя по пенни за каждую минуту, когда ты будешь у меня на уме, а однажды куплю на эти деньги особняк, — сказал он, прежде чем навсегда уйти из моей жизни. Это было банально, но это осталось со мной. Покачав головой, я смиряюсь с тем, что успею закончить с именными табличками и провести встречу до того, как мое тело сдастся.
— Простите. Как, вы сказали, вас зовут? — Я моргаю и смотрю на женщину.
— Пенни Джонсон. Я пришла вместе со своим сыном, Кайлом.
Я перелистываю скрепленные бумаги, нахожу имена и вычеркиваю их из списка.
В поле моего зрения появляются лаванда и детское дыхание в вазе. Аромат щекочет мне нос, и я поднимаю взгляд и вижу Сойера и Старр, которые улыбаются мне. Я теряю дар речи, протягиваю руку и беру то, что, как я заметила, является той самой хрустальной вазой, которую Стерлинг разбил на вечеринке. Мой взгляд блуждает по комнате в поисках его.
— Там открытка, — говорит Старр. — Прочти ее.
Мои пальцы дрожат. Я делаю то, что она говорит, и разрываю открытку, на которой написано мое имя. Моя рука летит к груди, слезы наворачиваются на глаза, и я просто шепчу:
Я принадлежу тебе, ты принадлежишь мне, ты моя любимая.
Засунув карточку обратно в конверт, я поднимаюсь с сиденья и осматриваю вестибюль. Раздается радостный возглас.
— Он здесь?
— Да, — говорит Кира, заставляя меня перевести взгляд на нее.
— Ты знала?
— Да, проверь, как выступают гости, — отвечает она.
Я забираю бумаги, которые просматривала в течение последнего часа, и вижу там его имя. Выздоравливающие наркоманы приходят поделиться своими историями на каждую встречу, это помогает всем участникам.
Выздоровление. Я перебираю в уме это слово.
Старр показывает большой палец через плечо на мое ошеломленное выражение лица.
— У входа, — говорит она. У меня в животе запорхали бабочки. Стерлинг здесь, и я собираюсь увидеть его и поговорить с ним впервые за полтора года. Не задумываясь, я бегу к выходу, уже на полпути понимая, что не взяла с собой цветы. Я отказываюсь оборачиваться, не желая ждать ни секунды, чтобы увидеть его. Вбежав в двери, я останавливаюсь, окидывая взглядом улицу и не видя ничего, кроме грузовика. Может быть, он там, на парковке? Повернувшись, чтобы войти внутрь, я поднимаю глаза и замираю, когда длинный белый фургон отъезжает, открывая взору старый побитый грузовик, припаркованный на другой стороне улицы. Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не улыбнуться. Это напоминает мне фильм «Шестнадцать свечей», но это не Джейк Райан, прислонившийся к красному Porsche 944 в жилете из свитера Fair Isle, с руками, засунутыми в карманы джинсов 501 с пуговицами.
Это Стерлинг Бентли, прислонившийся к старому Ford, татуировки на его руках легко проступают из-под рукавов обтягивающей черной футболки. Его руки засунуты в карманы поношенных джинсов. Его прическа ничуть не уступает черным волосам Джейка Райана, зачесанным кверху, а серые глаза… ну, липкие карие глаза меня больше не привлекают. Серые глаза заставляют мое сердце взлетать. Его серые глаза не отрываются от меня, когда он достает из кармана руку и машет.
Он переходит дорогу своей обычной самоуверенной походкой, уверенный, что я его прощу. Как только на его лице появляются ямочки, я понимаю, что вопреки его мнению… я уже простила его в тот день, когда он попрощался.
Одна его бровь приподнимается. Он бросает взгляд на улицу, разделяющую нас, а затем возвращается к тому месту, где стою я.
— Ты приняла цветы? — спрашивает он, подходя ближе. Я киваю, не в силах сделать что-либо еще.
Он делает еще пару шагов в мою сторону, колеблясь, как будто не уверен в моих чувствах. Он засовывает руки обратно в карманы, его плечо заваливается набок.