«Чтобы отомкнуть шкаф, требуется два ключа. Два! И один почти всё время был у Эстер».
Молох перелистнул страницу, пробежался взглядом по именам — и окаменел.
«Что? Как такое возможно? Мы же… Это не может быть совпадением».
Конечно, это не могло быть совпадением! Разумеется! Опыт подсказывал: история с косой — вершина айсберга. Его невидимую, скрытую под водой часть они увидят позже. Как бы не обнаружить, что они полностью оплетены паучьей сетью.
«Всё хуже, чем я предполагал».
* * *
Эстер сослалась больной и передала через секретаря, что не может пойти на задание. Молох знал: всё это блажь или психосоматика, — но был не в том настроении, чтобы устраивать разборки. Пусть отдохнёт, тем более в последнее время ей пришлось несладко. Главное, чётко обозначить: впредь послаблений не будет. Никакого особого отношения, несмотря на их связь.
Без Эстер с делами он справился в два раза быстрее и уже к шести вернулся в Крепость. У кабинета его встречал разъярённый Танатос, красный, как глаза демона в темноте. Он был так зол, что едва мог говорить, и даже когда получалось связать более или менее цельное предложение, каждое второе слово оказывалось нецензурным междометием.
— Куда ты, проклятые ведьмы, смотришь? — Танатос шипел, как дракон. — Твоя… твоя… любимица… эта мелкая дрянь… Знаешь, что она устроила?
— Что случилось? Что сделала Эстер?
Танатоса трясло от бешенства.
— Ты должен был за ней смотреть! Это твой косяк! Твоя ответственность!
— Что она натворила? — у Молоха задёргался глаз. Благо, за линзами очков этого было не видно.
Бездна, он оставил её одну на несколько часов — и вот результат.
— Вопиющее нарушение дисциплины!
— Подробнее, пожалуйста, — каких трудов ему стоило сохранять внешнее спокойствие!
Танатос уже не шипел — кричал, брызгая слюной.
— Ты должен её наказать! Обязан! Я лично прослежу за этим.
— Наказание будет соразмерно проступку, не беспокойся, — Молох стёр попавшую на лицо каплю чужой слюны. — Так что она сделала?
— Иди полюбуйся!
Глава 21
Я проснулась поперёк кровати с сильнейшей головной болью и пробелами в памяти. Пить хотелось жутко. Во рту стояла невыносимая горечь. Вместо подушки под щекой обнаружился смятый мужской пиджак. К счастью, его обладателя поблизости не было. Очнуться в постели с незнакомцем — последнее, о чём я мечтала.
Я попыталась осторожно подняться и тут же пожалела об этом: комната закружилась перед глазами, мир сверкнул ослепительной белизной и нога едва не поскользнулась на пустой бутылке. На полу их были горы. Сколько же я выпила?
В голове крутились разрозненные фрагменты минувшего вечера. Я помнила, как опустошала бар, как бродила по коридорам, пьяная в стельку. Как обрадовалась, столкнувшись с кем-то на узкой лестнице западного крыла. Кажется, меня тошнило. А может, и нет. Сложно было отделить фантазии от реальности.
Я спрятала лицо в ладонях и тихо застонала.
Теперь мне придётся остаток жизни провести в своей комнате, потому что после такого позора на люди я не выйду.
И тут я вспомнила, с чего всё началось.
С косы. С неожиданной встречи в хранилище.
Первый шок сменился страхом, а тот в свою очередь — облегчением: в смерти медсестры я была не виновата. Мысль заставила плечи обмякнуть, а ноги — подкоситься. Но эйфория длилась миг. Я осознала весь ужас ситуации, в которой оказалась.
Молох — опасный мерзавец, готовый на любую подлость, лишь бы прибрать меня к рукам. Двуличная тварь. Подонок, который заколдовал мою косу, притворился благодетелем, а затем выставил счёт. И теперь я в полной власти безжалостного чудовища! Его постельная игрушка!
Но нет, не это, вовсе не это заставило меня сорваться и побежать к Россу разорять его запасы “успокоительного”. А маленькая коробка с золотистой лентой наискосок, ожидавшая меня на кровати. Под крышкой на синей бархатке лежали пять стальных шариков, скреплённых в бусы красным шнурком. Нашлась и записка.
«Сегодня в девять в моей квартире», — знакомый по документам почерк.
Мерзавец хотел, чтобы я отправилась на свидание с отвратительной игрушкой внутри. Возбуждала его своим видом и этой мыслью. Передумал насчёт экскурсии по Верхнему миру, решив вернуться к старой схеме?
Так или иначе, на встречу я не пошла.
И теперь с дрожью думала о последствиях.
— Я вынужден вас наказать, — раздалось от двери, и я вздрогнула. От неожиданности, от явной угрозы в голосе, от того, что любые звуки били по ушам.
На пороге стоял Молох. Глаза горели злостью, руки были скрещены на груди.