Поблажки закончились вместе со стажировкой, и я узнала, что работать с напарником не то же самое, что с куратором, особенно с таким внимательным, как Молох, готовым охотно снять с подопечной часть забот. С Ником Розовое перо, как его за глаза называли в Крепости, приходилось спорить, кому нырять в осеннюю реку за утопленником, лезть в горящую машину, спускаться в вонючий подвал за бездомным.
Обычно за смену мы собирали от шести до десяти душ в пределах сектора. Работали по чёткому графику, постоянно сверяясь с часами. К примеру, утром в девять сорок у нас был один клиент, в десять двадцать пять — уже следующий, и опоздать нельзя было даже на секунду. А если случалось стихийное бедствие и на дело отправляли несколько групп, пахать и вовсе приходилось без перерыва.
— Цунами и войны — самые сложные задания, — говорил Розовое перо. — Но это только для самых опытных.
К счастью, ни я, ни он к этим самым опытным не относились. Зато Танатос, по непонятной причине точивший на меня зуб, радостно посылал меня на пожары. Урод желтоглазый!
Сегодня я всю смену относилась как угорелая. Только и успевала вынимать из воздушного кармана папки с материалами дел. Перо вызвался провожать души в Верхний мир, скинув на меня грязную работу.
Между девятью и полуднем я обходила хосписы и больницы, посетила взорвавшуюся из-за утечки метана шахту, забрала насмерть сбитого пешехода, а после обеда бегала по этажам горящего здания. Степень моей усталости было сложно передать.
Около семи я сдала косу в хранилище, вернула в архив документы и, мечтая о тёплом душе, открыла дверь в свою спальню. На кровати лежала коробка, а сверху, на крышке, — знакомый конверт из плотной мелованной бумаги.
Давно я не получала записок и, честно говоря, успела расслабиться.
«О боги».
Со вздохом я затворила дверь.
Коробка на краю кровати притягивала мой взгляд. Бумажный прямоугольник на крышке приводил в ужас.
Что придумал Молох на этот раз?
Я не хотела знать. Смерть великая, как же я не хотела!
Но надо было подойти и заглянуть внутрь.
По гранитному подоконнику загрохотал ливень. Опять сорвало магическую защитную плёнку, заменяющую стекло. На полу растекалась лужа, но сейчас меня это не волновало. Я скинула туфли и опустилась на постель рядом со своим личным кошмаром. Достала из тумбочки канцелярский нож и вскрыла конверт. Внутри обнаружился сложенный вчетверо лист офисной бумаги.
Сглотнув колючий ком, я начала читать. Инструкции были простые: взять предмет из коробки и ровно в восемь ждать под дверью ненавистного кабинета.
Взгляд невольно упал на часы, висевшие между шкафом и зеркалом. На сборы и моральную подготовку оставалось сорок минут.
Пришло время открыть ящик Пандоры.
Я бросила записку на кровать и с колотящимся сердцем потянулась к пугающему подарку. То, что лежало внутри, под крышкой, заставило меня судорожно вдохнуть.
«Нет, это уже слишком!»
Лицо вспыхнуло. Я зажала руками рот, пытаясь подавить подступающую истерику.
«Я не буду!»
«Не хочу!»
«У меня нет выбора».
Некоторое время я малодушно думала о том, чтобы никуда не идти, выбросить порочный подарок в мусорку, завернуться в одеяло и отключить мозг, вопящий об опасности. Послать всё в Бездну — и будь что будет. Но также я прекрасно знала, что никогда этого не сделаю, — слишком прочно сижу на крючке.
Так что ровно в восемь вечера я стояла перед кабинетом начальника, прижимая злополучную коробку к груди.
Глубоко вздохнув, постучала в дверь.
Глава 30. Ретроспектива
— Ты даже не догадываешься, насколько талантлива. Каким исключительным даром обладаешь. Я знаю. Я видел твои способности. Силой, доступной тебе, не обладает больше никто.
Алая покраснела от смущения и удовольствия. Столько лет считать себя неудачницей, главным позором матери и вдруг услышать такой комплимент. Даже акулья улыбка незнакомца перестала казаться пугающей.