Совсем неожиданно морда открыла глаза и заскулила. Аж страх отступил, так жалко стало. Из-за меня же пострадал, а я нос ворочу.
– Ну что ты – как маленький? Давай, терпи. Ты же мужчина как-никак. Кто нас защищать будет? Ты и будешь. Подумаешь, пара царапин (на всю грудь, но это я уже про себя). Залечим. Что нам эти царапины? Так, на один зубок. А у тебя их вон сколько. Не рычать, когда тебя лечат, кому сказала? Стыдно должно быть такому большому рычать на лекарство. Выздоровеешь, пирожков тебе напечём. С мясом. Ты же, по-любому, любишь мясо. – Так, разговаривая то ли с ним, то ли с самой собой, одной рукой поглаживая пациента по широкому плечу, другой щедро намазала края ран лечебным средством. Что-то мне подсказывало, никакой земной анальгетик здесь не справился бы.
Я подняла голову и встретилась с вполне осознанным взглядом. Очаровательно. Сколько занимательных вещей ему удалось услышать?
– Ну-у... – Весь словарный запас исчез, как будто его и не бывало. – Ты лежи, в общем, а я позову Акулину. Никуда не уходи. И лучше не двигайся. – Из дома меня словно поганой метлой вынесло.
Зря, в общем. На улице Акулина разговаривала с колодцем. Но хорошенько подумав над перспективой возвращения обратно, я решила, что мне и здесь неплохо стоится. Да и хозяйка, судя по тихим угрозам, обращённых к каким-то колодезный водолазам, уже завершала беседу.
Тихое шипение заставило меня навострить ушки. К сожалению, внутренний переводчик изумлённо пожал плечами. Ему этот язык был незнаком.
– Зайди в дом. – Я не сразу поняла, что Акулина говорит это мне, ведь она так и не повернулась. – Если хочешь остаться со всеми конечностями, зайди в дом немедленно! – Глухой удар – единственное, что врезалось в мою память об этом моменте. На одном инстинкте самосохранения я заперла дверь на крепкий металлический засов (что удивило меня вдвойне). Как бы, ладно, ведро. Механизм, которому позавидует современная дверь? Неплохо.
Пытаясь не поцеловаться с ближайшей стеной, я начала красться вперёд и... Поцеловалась с мощной спиной пару минут назад умирающего. Да он ею весь свет заслонил! Как тут не врезаться?
Глава 4.
Подавив желание потерять сознание прямо сейчас и забить на всё происходящее, я мужественно выстояла под фосфорирующим взглядом Вольфыча. М-да, что с шерстью, что без неё уровень опасности зашкаливает.
Оборотень, на груди которого не было ни малейшего следа от ужасных ран, не отводя от меня глаз, шумно вдохнул воздух. Вряд ли ему понравилось то, что он учуял. Вон как перекосило бедненького.
– Где... Акулина?.. – будто бы через силу произнёс Владислав.
Я мысленно переместилась на улицу, оценила состояние больного и решила не рисковать... его здоровьем.
– Она вышла за водой. Недавно. Почти только что. – Если бы не пустое ведро, брошенное мной посреди комнаты, то вполне возможно, ложь могла бы сойти за правду. Видимо, у них здесь по одному железному ведру на дом, раз меня оперативно убрали с дороги и, буквально, поползли открывать дверь. Её, как назло, кто-то попытался выбить с той стороны. – З-замечательно, – процедив сквозь зубы одно из своих любимых наречий, я взяла полено, что выглядело потяжелее, и приготовилась обороняться.
Через минуту бесплодных попыток и где-то два удара в несчастную дверь присела отдохнуть на маленькую скамеечку. Спустя ещё минуту сел мужчина. Попросить меня помочь у него, конечно, язык отвалится. По крайней мере, есть уверенность в том, что дверь выстоит хоть часок, а оборотень с его регенерацией успеет поднабраться сил. Подумаешь, первая попаду под горячую руку. Придется делать всё возможное, чтобы этого не произошло.
Огоньки не мигали. Видимо, он закрыл глаза, лишь бы меня не видеть. Больно надо. Лучина вон уже заканчивается. Пойду свет добывать. Где, интересно, у неё щепки?
Так, а чегой-то я тут торможу? Бревно в руке, найти бы теперь что-нибудь поострей. А этот пусть сам мучается.
Благо, огня хватало на освещение большого стола, на котором и нашёлся нож. Да ещё какой! Да несколько!
Представьте себе десятый год на Руси после Рождества Христова. Деревянная избушка, лучина, печь, мало напоминающая наши, железное ведро и набор ножей с пластмассовыми ручками, разрисованными под хохлому, которую просто обожает моя бабушка. Возникает закономерный вопрос. Почему лучина? Не свеча, не лампа?
Так мне было о чём подумать, в то время как я пыталась отковырнуть от бревна хоть малюсенькую щепку. А если прислушаться к звукам за стеной, Владик у нас тоже не бездельничает. Не жарко ему там? Можно подумать, он так стремится водички попить. Тут-то её нема.