— Просто перестань лгать мне, — резко сказала я ему. — Они нашли наркотики у тебя, Райкер. Тебя поймали с поличным. Так что просто признайся!
Когда он продолжил отрицать это, меня прорвало. Я поставила ультиматум — пока он не скажет мне правду, между нами ничего не будет. Я все еще не шутила. Я знала, что если увижу его в тюрьме, он, вероятно, продолжит лгать. А если и было что-то, что я ненавидела больше всего, так это лжецов. Так что, по сути, я была предоставлена самой себе. А если он признается? Ну… я не знала. Теперь он был преступником, как и половина парней в Хедли, и это совсем не то качество, которое хочется видеть в своем парне. В основном, я просто злилась. Даже если бы я нашла в себе силы простить его ложь и преступление, я была уверена, что для меня его репутация навсегда запятнана.
И это меня только расстроило.
Вздохнув, я повернулась на бок и посмотрела на его комнату, на все вещи, которые он любил — боксерские плакаты, цитаты из жизни и фотографии Мохаммеда Али. Бокс был страстью, которую он и Хит разделяли поровну. Только Райкер был зрителем, а Хит — бойцом.
Я схватила полупустую бутылку одеколона из комода и сняла крышку. Попрыскала немного на запястье, успокаиваясь от знакомого запаха рядом с собой. Он уносил меня в те времена, когда мы были вместе.
Я скучала по Райкеру, но также напоминала себе обо всех тех ночах, когда он уходил, оставляя в этой самой постели. Теперь я точно знала, что он замышлял что-то нехорошее, и это помогло мне преодолеть тоску по нему. Но та горечь, которая глубоко въелась в мои кости, положила начало моего пути к тому, чтобы злиться на него.
Несмотря на стоны за соседней дверью, усталость взяла свое, и вскоре я заснула.
***
Проблема беременных, как я быстро поняла, заключалась в том, что тебе постоянно хотелось писать. Много.
Я ворочалась с боку на бок, пока ощущение переполненного мочевого пузыря не стало слишком сильным, чтобы его игнорировать. Я села и протерла глаза, когда в уши ворвались новые стоны. Я вздохнула и посмотрела на часы.
1:27 ночи.
Я проспала три часа, а они все еще трахались?
Или, может, это был второй раунд.
Еще? Второй раунд или все же заканчивающийся первый? Это был впечатляющий подвиг. Но, к сожалению, для меня это было немного неловко. Ванная комната находилась в конце коридора. Мне придется пройти мимо комнаты Хита, чтобы добраться до нее. И пол скрипит, издавая звуки проклятого товарного поезда!
Но мой мочевой пузырь…
Я медленно выскользнула из постели и на цыпочках подошла к двери. Я открывала ее дюйм за дюймом, пока не смогла проскользнуть в холл. Один шаг, два…
Я остановилась, увидев, что дверь спальни Хита немного приоткрыта. Я ничего не могла разглядеть под этим углом — да и не хотела, — поэтому продолжала стоять на цыпочках, затаив дыхание, когда миновала дверной проем и двинулась дальше по коридору. Мне было намного удобнее по дороге туда. Девушка оказалась полезной в моем стремлении остаться незамеченной. Она была громкой. Очень, очень громкой.
— Да, да, Хит, о боже мой. — Стон. — Вот так. Как ты это делаешь?
Делаешь что?
— О, боже! — Тяжелое дыхание. — ДА! ДА! ДА!
Я проглотила приступ смеха, когда толкнула дверь ванной и вошла. Я закрыла ее за собой и прикрыла рот рукой на случай, если смех вырвется. Из всех женщин, которых он приводил домой, я никогда не слышала такой громкой.
— ИМЕННО! ВОТ ТАК!
Я тихо сделала свое дело на унитазе, а затем ждала определенного стона-крика, чтобы нажать на смыв.
Вымыла руки, плеснув немного на разгоряченные щеки. Еще одна изматывающая особенность беременности — горячие приливы.
Закончив, я вышла и на цыпочках прошла несколько футов, прежде чем гостья громко объявила:
— Хорошо, большой мальчик, твоя очередь. Спускайся.
Я остановилась на несколько мгновений, ожидая, что ее стоны помогут заглушить скрипы на изношенном деревянном полу. Только она совсем остановилась. Я сделала несколько шагов вперед, и когда панели под моими ногами снова заскрипели, замерла. К моему ужасу, я застряла и стояла прямо у открытой двери, где мягкий тусклый свет изнутри давал мне возможность видеть все.
Я отвернулась, прежде чем успела что-нибудь разглядеть. Это было личное. Это было неправильно. Но девушка больше не издавала громких звуков, и если я пошевелюсь… черт, они услышат скрип прямо за дверью своей комнаты, и что они подумают, если увидят меня?