Несколько минут я ждал в комнате для свиданий. Помещение было переполнено заключенными, разговаривающими со своими близкими. Я даже заметил парочку детей. Попытался представить себе маленького Райкера, бегающего здесь, и эта мысль заставила меня почувствовать себя так, словно я проглотил ведро иголок.
Это будут печальные несколько лет. Но ребенок ведь не поймет, что происходит на самом деле, верно? Может быть, все будет хорошо. В конце концов, к тому времени, когда Райкер выйдет и соберет свою жизнь воедино, малыш, возможно, и не осознает, что произошло. Это была хорошая, позитивная мысль, хотя и чертовски наивная.
Когда я наконец заметил брата, входящим рядом с сердитым тюремным охранником, мой взгляд остановился на синяке и разбитой губе, красовавшихся на его лице. Его темные волосы были длиннее, тело худее, кожа менее загорелая. Несмотря на все это, он улыбнулся мне, и я встал, чтобы крепко обнять Райкера. Он был таким же высоким, как я, но не таким широким. Я чувствовал, что обнимаю воздух из-за веса, который он потерял, но не позволил своему беспокойству отразиться на лице.
— Бля, как дела, братан? — сказал он, крепко похлопав меня по спине.
— Да, чувак, пойдет, — ответил я.
Мы сели, и охранник сделал несколько шагов назад, давая нам возможность поговорить. Я оглядел длинное лицо и худощавое тело брата, в то время как он тоже изучал меня с аналогичным интересом.
— Ты в порядке? — спросил я, пытаясь преуменьшить значение синяков, потому что Райкер всегда был жестким, и если он думал, что ты его жалеешь, он замолкал и становился агрессивным.
Он пожал плечами, как будто ничего не произошло.
— Да, чувак. Нормально. Синяки? Просто потасовка. Здесь много гребаных драк, но ты же меня знаешь. Я держусь хорошо. Лоусонов в этом не упрекнуть, да? Чертовски непробиваемые.
Несмотря на синяки, я все равно кивнул.
— Да, чувак. А как насчет еды? Ты кажешься похудевшим.
— Некоторая из нее на вкус как задница. Я разборчивый. — Еще одна ложь.
Я слабо засмеялся, надеясь, что он не услышал, как фальшиво это прозвучало.
— Да, знаю.
Он начал ерзать. Светская беседа явно закончилась. Райкер оглядел комнату, прежде чем перегнуться через стол. Его глаза впились в мои, и он внезапно принял серьезный вид. Я знал, что будет дальше. Словно почувствовал, как в воздухе что-то изменилось. Отчаянный вид.
— Ты разговаривал с Элли? Мы поссорились после того, как меня арестовали. Она тебе это сказала? Сказала, что мы расстаемся. Я не знаю, насколько она была серьезна. Она еще не пришла в себя, и я слетаю с катушек без моей девочки. Ни слова от нее, Хит, и это сводит меня с ума, понимаешь?
Я молча кивнул.
— Да.
— Я просто… — Он выдохнул и покачал головой. — Я люблю эту девушку, и мне нужно, чтобы она была здесь и видела меня. Она — все, о чем я думаю. Скажи мне, что ты ее видел.
— Вообще-то, да.
Его глаза расширились, и отчаяние усилилось.
— Да? Как поживает моя малышка?
Мгновение я не отвечал. Черт, это было тяжело. Как мне это сделать? Я не мог смотреть на него. Я оглянулся через его плечо, на мгновение задержав взгляд на охраннике. Райкеру потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что что-то не так, и выражение страха на его лице убило меня.
— Скажи мне, что она не ушла, — взмолился он напряженным голосом. — Хит, не смотри на меня так. Скажи, что она ждет меня.
Я с трудом сглотнул.
— Да, чувак, дело не в этом…
Его плечи немного расслабились.
— Она меня ждет?
— Она… у нее много забот, Райкер, и ты должен знать об этом.
Его брови сошлись на переносице.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что ты должен забыть, ждет она тебя или нет, потому что у нее есть другие проблемы…
— Например, какие, Хит? Просто покончи с этим.
Я медленно облизал губы, осторожно говоря:
— Она пришла ко мне. Она беременна, Райкер. Ее сумасшедшая мамаша выгнала ее из дома, когда узнала об этом. По-видимому, она обезумела, сказав своей дочери не возвращаться, если та не хочет, чтобы ее спасли или что-то в этом роде. Ей нужно было где-то переночевать, и я отдал ей твою комнату. Вчера она была у доктора. Девять недель беременности и потом УЗИ на двенадцатой неделе.
Райкер был неподвижен, как камень. Его лицо было лишено эмоций, когда он пристально смотрел на меня, будто не понимая, что я только что сказал ему. Несколько мгновений стояла мучительная тишина.
— Беременна? — наконец выговорил он.
— Да, но я все уладил, — Быстро успокоил я его, перегнувшись через стол и положив руку ему на плечо.