Выпустив из ладони безжизненную розовую паклю, он брезгливо отряхнул руку и забрал тарелки. А уже на выходе из кухни столкнулся с Хьюго, который намеренно загородил дверной проход массивной фигурой.
— Ссоримся, малышня? — игриво спросил он, почёсывая кудрявую бороду. Сначала ехидно посмотрел на застывшего Нейла, а затем перевёл взгляд на притихшую дочь. — Совсем к нам перестал заглядывать. Заходи хоть иногда, если не домой — то на лесопилку.
Так и не дождавшись от него какой-либо реакции на свои слова, Хьюго молча освободил проход. И Нейл воспользовался предоставленной возможностью, чтобы вернуться в столовую и занять соседний от Лии стул, по другую сторону от занятого Юноной. Последняя присоединилась к ним на удивление скоро, накидав в тарелку первые попавшиеся под руку остатки: поломанные дольки картофеля и отделившиеся от кости рваные куски филе.
— Где у тебя тут перец стоит? — донёсся из кухни возглас Хьюго.
— Там же, где и всегда, — крикнула в ответ мама, но, встретившись с Нейлом взглядом, смутилась и добавила гораздо тише: — У меня перестановки уже тысячу лет не было.
— Нашёл!
Хьюго вернулся за стол и, посыпая чёрным перцем еду на своей тарелке, самодовольно поведал, поглядывая на Маркуса:
— Если бы я помнил, где и что стоит в квартире каждой женщины, у которой побывал, то…
Закончить ему не дала перебившая его Мартиша:
— Если бы эти женщины узнали тебя чуть поближе, то не только в свой дом не пустили, но и на улице предпочли бы с тобой не пересекаться.
В то время как она старательно избегала встречи с Нейлом глазами, Хьюго, напротив, не сводил с него пристального взгляда, словно просившего поделиться: с чего вдруг такие перемены в поведении?
— А сколько тебе лет? — простодушно поинтересовалась Кейла, смотря на него всё с такой же мечтательной улыбкой — уже, наверное, поженила их в мыслях.
— Девятнадцать, — ответил он, просияв во взаимной улыбке, отчего женщина, как и предполагалось, совсем растаяла.
— О, так ты студент. А на кого учишься?
— Я уже отучился. Факультет медицинской психологии.
— За год? — с сомнением уточнила Кейла. Улыбка постепенно сползла с её лица. Очередная предсказуемая реакция штампованной пустышки, даже не попытавшейся пошевелить мозгами.
— Я экстерном в четырнадцать лет окончил школу и за четыре года университет.
На какое-то время в столовой воцарилась тишина: все перестали есть и, как следствие, шуметь столовыми приборами; семейство Лагвури с восхищением разглядывало его, как какой-нибудь музейный экспонат, но конечно, не все — Лиа продолжала пребывать в своих мыслях, безучастно ковыряясь вилкой в еде.
— Нет, я не понимаю! Боже, Мартиша, как ты могла ничего не сказать о сыне? — взвыла Кейла, повернувшись к его матери. — Да ты им гордиться должна, каждому встречному хвататься о том, какой он у тебя красивый и умный.
— Не стоит так нападать на маму, — мягко осадил её Нейл и, потянувшись к перечнице, добавил: — Я сам прошу её особо не распространяться о моих успехах. Иногда очень смущает реакция окружающих. А она явно хотела меня представить вам на ужине. Я прав, мама?
— Да, конечно, — она сконфуженно растянула губы и оскалила зубы. Вместо гордой и смущенной родительской улыбки выдала нечто невразумительное, больше походившие на то, что её бесполезный рот свела болезненная судорога.
— Извини, дорогая, что-то я совсем не слежу за своим языком. И правда, накинулась на тебя, как не пойми кто.
— Ничего, всё в порядке, — уверил он Кейлу, незаметно подкручивая крышку у перечницы. — Моя мама самая понимающая женщина на планете.
— Божечки, я начинаю завидовать! Моя дочь никогда ничего хорошего о маме не скажет, я уже не говорю о том, чтобы заступиться… — она перевела взгляд на Лию, и её глаза тут же потускнели, — или вести себя нормально. Снимать очки не собираешься?
Закончив якобы посыпать картофель перцем, Нейл поставил солонку в промежуток между салатницей и тарелкой матери. И когда убирал руку, то специально мизинцем поддел стеклянный бок, отчего, покачнувшись вперёд, перечница упала в тарелку. Крышка при падении соскочила, и добрая горсть молотого порошка высыпалась точно на остатки салата и индейки.
— Вот чёрт! Я нечаянно, извини, мам, — спохватился Нейл, поднимая солонку, одновременно скользнув заинтригованным взглядом по её лицу. Что же она сделает? Как обычно, выдавит из себя улыбку и скажет: «Ничего страшного» — или молча поднимется и скроется за кухонным проёмом.
— Я давно думала, что мне стоит на диету сесть и поменьше кушать, — приглушённо ответила она, всё так же не поднимая глаз — её высосанная из пальца робость начинала раздражать. А затем поднялась из-за стола и перед тем, как пойти на кухню, оповестила всех: — Наверное, пора уже к десерту приступать. Пойду чайник поставлю.
Никто из присутствующих не обратил должного внимания на инцидент. Содержимое тарелки или рядом сидящий сосед их занимал куда сильнее.
— А ты, должно быть, Юнона? — обратилась на этот раз Кейла к дочери Хьюго. — Твой папа нам о тебе многое рассказывал. Надеюсь, вы с Лией подружитесь: она тоже очень интересуется рисованием, и книги для неё — бесценные сокровища.
— Да мы уже — подружились, — сделав акцент на последнее слово, ответила Юна, и странная полуулыбка при этом не сходила с её лживого рта. Нет, она точно что-то замышляет, и что — Нейл обязательно выяснит.
Взвизгнули проехавшие по ламинату деревянные ножки стула; Лиа встала. Губы сжались в тонкую полоску, а между нахмуренными бровями залегла пара неглубоких морщин.
— Анналия? — обратилась к ней Кейла, смущённая её поведением.
— Я плохо себя чувствую, пойду домой, — скороговоркой бросила она и, не дожидаясь реакции матери, вылетела в коридор.
Нейл тоже выскочил из-за стола. И устремившись следом, он на ходу небрежно бросил:
— Я провожу.
Нагнал он её на улице. Лиа сняла очки, так как в сумерках было уже сложно в них ориентироваться, и скорым шагом, срывающимся на бег, поспешила к своему дому.
Он не понимал, из-за чего она так разнервничалась. Что именно вызвало в ней этот эмоциональный взрыв — не может же до сих пор переживать из-за дохлой кошки? Впрочем, Нейла на самом деле не особо волновало, по какой причине она вылетела из столовой — его больше занимала мысль, что они снова остались наедине. И когда он последовал за ней в пустующий дом через намеренно оставленную открытой входную дверь, убедился, что его компания ей не менее мила.
По коридору Нейл шёл уже не спеша. Сначала заглянул на кухню, затем в гостиную, где таки и отыскал притаившуюся в темноте Лию: она сидела, подогнув под себя ноги, на маленькой софе, накренив вперёд опущенную голову и оголив от волос беззащитную, изящную шею. Её шея отличалась особенной прелестностью. Такая тоненькая, он мог её обхватить одной рукой, и вместе с тем слишком хрупкая, чтобы это сделать.
Медленно обойдя со спины диванчик, Нейл сел рядом с ней. Аккуратно коснулся её головы и мягко перенаправил её к своему плечу. Лиа не сопротивлялась, приняв его инициативу. Удобнее устроилась на плече, и совсем скоро он почувствовал на своей шее тёплое дыхание.
До чего же дикое, непривычное чувство.
Нейл всегда ненавидел дотрагиваться до других и когда трогали его. Даже близкие. Мать ещё с дошкольного возраста усвоила, что он вполне самостоятелен, чтобы одеваться и позаботиться о себе в ванной, а больше ей трогать его и незачем. Физический контакт для него всегда был средством для причинения боли, нанесения травм и увечий… Но с Лией всё иначе. К ней невыносимо тянуло. Постоянно хотелось её касаться: нежно и ласково, настойчиво и, может, даже властно.
Почему? Что же в ней такого, отчего у него крышу рвало?
Лиа уснула — он это понял по глубокому дыханию. Заснула у него на плече. Маленькая и хрупкая, как фарфоровая вазочка. Её полые бока испещряли трещины, что стоило заботливо залатать. Но их никто не замечал и не стремился помочь.