Я отклонился. На тему семьи можно рассуждать долго и довести это может далеко. Сейчас сидя дома и ни разу не ложившись после вечеринки, я потягивал, купленный по дороге кофе и смотрел билеты на самолёт. А почему нет? Я уже несколько лет не был в отпуске. Говоря откровенно стоимость билетов меня ужаснула, но думаю я их заслужил. Марк вполне не плохо ладит с Мухой так, что пару недель думаю сможет за ним присмотреть.
Долго выбирать не пришлось, ближайший самолёт вылетал почти через пять часов. Как раз хватало времени собрать вещи, оставить краткое письмо с инструкциями относительно пса, клуба и моей оплаты, как обещалось золотом.
— Я скоро вернусь, — я стоял рядом с Мухой уже одев кроссовки у входной двери, — малыш, ты же будешь хорошим мальчиком? У тебя самая важная миссия на свете, ты должен охранять мои вещи от варваров, — разумеется под варварами я подразумевал Марка, Киру и некоторых других личностей, способных их сжечь, забрать или просто испортить.
Пёс уткнулся своим широким лбом мне в бёрда, недовольно и грустно проурчав облизал руку которой я почёсывал его шкуру.
— Я скоро вернусь. Жди меня, и я вернусь, только очень жди, — я присел на корточки и трепал здоровую голову верного друга. На глазах проступили слёзы. Вот удивительно, отправляясь в путешествие, единственный кто вызывает у меня чувство грусти и утраты, — это моя косматая Муха.
Я провёл руками по глазам, поцеловал пса в голову, щёку и кожаный, мокрый нос. Резким рывком поднялся, закинул рюкзак себе за плечо и выходя из дверей, на пороге ещё раз посмотрел на Муху.
— Жди, охраняй, слушайся Марка, — сказал я на столько суровым, командным голосом на сколько мог.
Спускаясь в лифте, ещё раз провёл рукой по влажным глазам. Уезжаю всего на пару недель, вроде, а кажется, что на всегда. В низу я купил себе пару бутербродов на завтрак и ещё стакан кофе. Сел в такси и скорее поехал в аэропорт, пока Марк или чувство вины не заставили меня вернуться.
Регистрацию в аэропорту я проходил полусонный так что, садясь на борт я очень надеялся на компетентность сотрудников аэропорта. После взлёта я закутался в плед, уткнувшись в него же носом и оперев голову о борт самолёта, поджал под себя одну ногу, угрелся и засопел. Когда я открыл глаза, уже прошло несколько часов. Я даже пропустил перекус в виде бутерброда, так называемый завтрак. Понемногу вылезая из кокона, я обратил внимание на яркий свет из иллюминатора. Море из плывущих облаков было восхитительное, будоражило мой ещё неокрепший от сна взор. Я ощутил себя парящей чайкой, умиротворённо смотрящей в даль неизведанного горизонта. Осмотревшись по сторонам, обнаружил, что тот самый бутерброд, который, как мне казалось, проспал, благополучно лежал передо мной на откидном столике. Интересно кто этот добрый самаритянин. Пожилой мужчина, сидящий рядом, который в силу своего опыта и доброты попросил оставить для меня, улыбчивая молоденькая стюардесса, которая доказывает всем окружающим, что достойна этой работы и готова служить верой и правдой своим господам, словно рыцарь в милой униформе или может быть это был плюшевый гном, который не сводил с меня глаз в объятьях ребёнка. В конце полёта исходя из поведения окружающих и своих наблюдений, я пришёл к выводу, что это был гном.
Первым впечатлением от Бангкока было: жарко, потно и очень много солнца, пожалуй, для меня даже слишком. Неприятным сюрпризом для меня стало то, что там запрещено курить, нужно подумать, как справляться с этой ситуацией. Приехав в центр, города было не привычно наблюдать обычных людей, они носили шорты, растянутые майки, у девушек почти не было косметики на лице, не было каких-либо украшений. На фоне, действительно, серой массы выделялись туристы из разных стран. Как я понял, что это туристы? Огромные шляпы, новомодные солнечные очки, косметика, зашитая в лицо навечно и мокрые от пота, брендовые шмотки.