Теперь все пойдет по-другому. Можно больше не спешить и не пытаться втиснуть все в несколько коротких недель. Она будет больше отдыхать и наслаждаться тем неторопливым образом жизни, который вел когда-то отец. А билет можно заказать где-то на конец мая.
Она будет вести себя, как ни в чем не бывало, и тетя ни о чем не догадается. Надо поскорее устроить этот обед, и тогда тетя Элен узнает, во всяком случае, будет думать, что знает, почему Лори решила отказаться от билета. Билет-то не пропадет, на него наверняка мгновенно найдется охотник.
— Знаете, дядя Вернон, я и не подозревала, что способна на хитрости, — сказала Лори, возвращаясь в отель. — А оказывается, это довольно интересно — подстроить все так, чтобы все поверили в то, в чем ты хочешь их убедить.
— Ради благой цели маленький обман никому не повредит, ты согласна? — сказал в ответ Вернон.
Погода испортилась, похолодало, и обратная дорога была совсем не такой приятной, как в Лондон. Пока доехали до дома, успели устать не только от нескончаемой езды, но даже и друг от друга. Но вот, наконец, впереди показался Хартман-Хаус. Лори вздохнула с облегчением. Элен последние мили просидела неподвижно, откинувшись на спинку сиденья. Было ясно, что холодное дуновение мартовского ветра она ощущает острее, чем Лори и ее дядя.
— Господи, наконец-то мы дома! — с радостью сказала Лори. — Не хотелось бы мне повторять такие путешествия часто, хотя мне ужасно понравилось, и я вам обоим очень благодарна.
— Не за что, Лори, — пробормотала Элен. — Должна признаться, ни о чем я так не мечтаю, как заснуть сегодня в своей постели. Я уверена, завтра мы встанем полные сил и приятных воспоминаний…
— И желания поскорее рассказать о них кому-нибудь, — продолжил Вернон. — Твоя тетя, Лори, не умеет держать язык на привязи, вот и сейчас ей наверняка не терпится поскорее все выложить Фриде Коннорс.
— Фу, какой ты грубый, — фыркнула на мужа Элен. — Что здесь такого, что мне хочется увидеться с Фридой?
— А знаешь, может, мы пригласим как-нибудь на днях все семейство сразу, вот и выговоримся. Лори, к примеру, хочет увидеться со Стивеном… или с Робертом, я пока не разобрал, — сказал со смешком Вернон.
— Надеюсь, не с последним, — с тревогой произнесла Элен.
Лори подумалось, что дядя действует слишком прямолинейно, надо было хотя бы подождать, пока Элен оправится после дороги. Однако, с другой стороны, она ведь не знает Элен так, как знает ее муж, и, возможно, недооценивает ее решимость продолжать жизнь здорового человека, не подавая виду, что больна.
— Ну, я уверен, у Лори своя голова на плечах, так что давай ее попросим, пусть съездит к Коннорсам и передаст приглашение.
Он действительно идет напролом, мысленно улыбнулась Лори. Надо же, как ловко он внушил жене мысль, что Лори влюблена в кого-то из братьев Коннорс. Что ж, решила она, как говорится, назвался груздем — полезай в кузов.
— Я согласна, — сказала Лори. — Мне очень хочется поскорее рассказать Стивену о нашей поездке.
Дядя и тетя обменялись многозначительными взглядами, и Лори была убеждена, что он постарается и дальше делать все, чтобы Элен окончательно уверилась — у племянницы роман с… ну скажем, с одним из братьев. Единственное, чего она боялась, так это чтобы мысль об этом не появилась у самих братьев.
Особенно у Роберта, подумала Лори. Женщина, если она хочет удержать при себе Роберта, должна смотреть ему в рот, угадывая любое его желание, а ей это совершенно не подходит. Надо, в конце концов, ясно и четко признаться самой себе, что она выбрала Стивена. Он может стать для нее самым важным человеком… если только она это ему позволит.
Глава восьмая
Элен держалась прекрасно. Лори восхищалась ее самообладанием. На следующий день после их возвращения из Лондона был приглашен доктор Вайн, которому вручили письмо от мистера Джеллимена и перечень его предписаний. Были приготовлены новые микстуры, которые, впрочем, заметного эффекта не давали. Но поскольку Элен собиралась и дальше демонстрировать всем, что она здорова, вопрос о приглашении Коннорсов на обед не встретил никаких возражений с ее стороны.
Если не считать частых отлучек Элен в свою комнату для ингаляций, то единственным свидетельством ее нездоровья была смертельная бледность. Однако искусно наложенные румяна делали это незаметным для всех, кроме знавших ее близко.
— Я написала записку Фриде, — сказала она Лори через два дня. — Отвезешь, хорошо? Можешь съездить в Коннорс-Корт сегодня после обеда. Я уверена, ты будешь рада повидаться с мальчиками.