Мне сделалось совсем тошно, и я потащился в кухню, где отец в это время возился с какими-то железками. (Он часто мастерил всякие мелочи для дома и особенно охотно ремонтировал старые замки.)
Отец даже не взглянул на меня, когда я вошел в кухню.
— Батя, — сказал я… — а что говорить дальше, никак не мог сообразить.
Отец пилил в маленьких тисочках и посвистывал.
— Значит, такое дело, батя…
— Очень простое дело, — неожиданно отозвался отец, — врать не надо, и тогда ничего запоминать не придется. Вот и все…
— Понимаешь, батя, так вышло… я, вообще-то, не хотел ничего такого, понимаешь…
— Понимаю. Врать не надо!
— Прости, батя, так уж вышло.
— Спать иди. Поздно.
И все.
Испытывая какую-то отвратительную пустоту во всем теле, я пошел спать. Спорить с отцом было бесполезно, возражать нечего.
С неделю, наверное, после этого я боялся смотреть отцу в глаза, хотя он ни полусловом не попрекнул меня больше.
Изо всех мыслимых земных грехов отец считал самым унижающим человека вранье. И никаких градаций или степеней лжи не признавал. Большое вранье или мелкая брехня — для него значение не имело. Или человек всегда говорит правду, и тогда — достоин, или нет, и тогда — недостоин уважения, доверия, дружбы. Тот, кто соврет по мелочи, завтра предаст в бою. Вот такая жизненная у него была установка: или — или! И никаких скидок.
21 сентября
Ну вот, наконец мы зашли за Гвардафуй.
По науке — океан кончился. Правда, я не заметил, ни когда, ни где именно это случилось. Постепенно вода сделалась темнее и спокойнее, убился порывистый ветер, на палубах установилась духотища — не продохнуть.
Неожиданно метрах в двадцати от борта вынырнул кашалот (может, из тех, что давеча прошли стороной?) и так вздохнул, будто паровая машина стравила избыток давления. Жучка едва с ума не сошла. Лаяла, на дрываясь, топорщила выгвазданную голубой краской шерсть, пока, обессиленная, не свалилась на палубе…
Все радуются: скоро финиш! Океан кончился.
Пробегая мимо меня по палубе, боцман стрельнул разбойничьим глазом и, словно заговорщик, спросил низким хриплым голосом:
— Так где кончается океан?
Сложив руки на груди, я покачал головой: дескать, нет, не кончается океан…
Сегодня перелистал записи. Не знаю, какое будет итоговое заключение по аппаратуре, но, что касается графиков, спокоен — нарисуются! Ни одного срока наблюдений не пропущено, все замеры исполнены.
И это позволяет заметить: инженер Габов, он же сторож и личный секретарь, а еще уборщица тетя Даша при контрольных блоках, зарекомендовал себя положительно.
Инженер Габов овладел специфическими морскими условиями работы без предварительной подготовки. И не путает брашпиль с бугелем, шпигат со шлюпбалкой, мидель и модуль… Если кто-либо посчитает, что этого мало, пусть попробует сам.
Инженер Габов не без труда и отдельных ошибок сумел вписаться в коллектив и приобрел к концу плавания вполне устойчивый авторитет и уважение.
Главным пробелом в практической деятельности инженера Габова следует считать: он не заметил и не зафиксировал, где кончается океан, за что должен понести наказание, мера которого будет определена с учетом настоящего объяснения.
Фиксировать границу океана не входило в мои обязанности: ни устных, ни письменных указаний на этот счет я ни от кого не получал. Это — во-первых. И во-вторых, океан не кончается нигде.
К сему — А. Габов.
ИБ № 4056
Редактор Е. Калмыкова
Художник Б. Юдкин
Художественный редактор К. Фадин
Технический редактор Г. Варыханова
Корректоры Н. Мейланд, И. Тарасова
Сдано в набор 08.08.84. Подписано в печать 04.03.85. А 02171. Формат 70x108 '/". Бумага кн. — журнальная. Гарнитура — литературная". Печать высокая. Усл. печ. л. 9,45. Учетно-изд. л, 9,8. Усл. кр. — отт. 9, 8. Тираж 100 000 экз. Цена 65 коп. Изд. № 1250. Зак. 4—285.
Ордена Трудового Красного Знамени издательство ЦК ВЛКСМ "Молодая гвардия". Адрес издательства: 103030, Москва, К-30, Сущевская, 21.
Полиграфкомбинат ордена "Знак Почета" издательства ЦК ЛКСМУ "Молодь". 252119, Киев-119, Пархоменко 38–42.
