А надобно заметить, что нельзя расставаться близнецам – невидимая ниточка становится всё тоньше, пока не порвётся совсем, и тогда будет вначале просто тоскливо и той, и другой, а потом худо вконец. И не могли уже встречаться, как раньше, потому что двум королевам было трудно, а позже и вовсе невозможно навещать друг друга: во-первых, так было не принято, они теперь королевы; во-вторых, замок одной находился очень далеко от замка другой; наконец, в-третьих, и это самое главное, зарос проход в Шварцвальде между двумя королевствами, и ныне там сплошная нерукотворная стена, которой нет ни конца, ни края.
Вначале две бывшие принцессы обменивались письмами посредством белых почтовых голубей, а когда порвалась невидимая нить, не взмывали в небо уже и голубки, томясь в красивых золотых клетках. Плакала у окна Матильда, обливалась ими же Клотильда, но поделать было уже ничего нельзя, ведь в своё время каждая из них безропотно приняла наказ отца, не ведая, что всё это подстроил первый министр. И не знали они причину раздора между Кронхаймом и Тотенхаймом, потому что у каждой был достойный замок, за пределы которого они почти не выходили, а придворные, дабы не огорчать и без того печальные сердца, преподносили всё в розовом цвете.
Рассорив двух сестёр, первый министр вскоре умер от тяжкого недуга, так и не раскаявшись в содеянном. И велел он похоронить его вместе со всеми его дневниками и черновиками, дабы и на том свете они были рядом.
По прошествии некоторого времени Матильда и Клотильда зачахли от безмерной тоски, и даже отошли на небо в один день и час, встав на Другой Путь. А два королевства погрязли в великой междоусобице: ведь одно процветало, а другое было бедно ресурсами. Так из-за проступка одного пострадали все, и явилась в этот мир большая несправедливость.
С тех пор всячески враждуют Кронхайм и Тотенхайм за редкими перемириями, и нынешние люди уже и не помнят, из-за чего весь сыр-бор, а ту легенду считают россказнями всяких старых дурней, давно уже выживших из ума.
ГЛАВА I. ВЕСТНИК
На дворе стоял самый обычный солнечный день, не предвещавший ничего особенного – всё так же звонко пели птицы, всё так же безмятежно покачивались от лёгкого ветра вековые деревья и кустарники, шелестя своей листвой. Уже с семи часов утра работал трактир, и не только он: жители поместья Блюменталь на ногах ни свет, ни заря, с пяти утра – Хайди ушла доить корову и козу; Гвидо направился в лес за связкой отборных дров. Гертруда заторопилась на рынок, а Грета, наготовив яств, несла их в ближайшую таверну к своей подруге, ворчливой Эрне, которая обслуживала посетителей.
– Брага, эль и ром! Чего изволят господа? – Сонно, недовольно вопрошала Эрна. – Будет вам и курочка…
Да, похоже, сегодня она была не в духе, но только потому, что ночью произошёл небольшой пожар – горел сарай её соседки, прачки Ирмы, которая также трудилась в таверне. И хотя всё обошлось, ни та, ни другая сегодня явно не выспались; это было очевидно.
Вернеру, у которого сегодня был день рождения (сыну кузнеца стукнуло восемь) разрешили нынче ничего не делать, и он с радостью понёсся в самое сердце Блюменталя, где кипела жизнь.
По дороге мальчик забрёл на пасеку, но был закономерно ужален роем пчёл, которые были не рады, что их побеспокоили. Охая, искусанный Вернер пошёл дальше, пока не наткнулся на следующее зрелище.
В саду играли две девочки, одна из которых, лет пяти-шести, выделялась своей невиданной красой. Ясные васильковые глаза, длинные, слегка волнистые волосы цвета спелой ржи, слегка вздёрнутый носик, румяные щёчки и милые ушки… И личико этой девочки не портили даже веснушки.
Другая девочка – постарше; она была более задумчивой, и обладала более короткими, кудрявыми волосами каштанового цвета.
Девочки играли с котятами, которых Вернер насчитал аж девять душ. Самый неусидчивый котёнок, которого девочки звали Дымок за его пепельно-серую окраску, неожиданно вырвался и, перебежав дорогу, забрался на дерево, отчаянно мяукая – наверное, он чего-то испугался? Ведь кошки всегда чувствуют, когда рядом зло…
Одна из девочек, смеясь, помчалась за котёнком и залезла на дерево, сев на ту же ветку, в которую вцепился Дымок. Котёнка она отодрала от коры и успела прижать к себе, но не подрассчитала, что ветка не выдержит обоих – и вот, через пару мгновений Эрика (а это была именно она) с криком плюхнулась оземь! И хорошо, что в этот момент проезжала повозка с сеном, и проказница угодила прямо туда. К Эрике тут же подоспела вторая девочка, Ута, а также остальные восемь котят, которые начали ластиться к ней. К счастью, никто не пострадал, включая Дымка, но хозяин повозки, аккуратно высадив Эрику у дороги, погрозил ей и уехал. А та, с ободранными коленями и исцарапанными локтями, окружённая котятами, похоже, была сейчас самой счастливой девочкой в мире. Довольно улыбаясь, она выдавила из себя нечто вроде «какие пуфыфтые коськи…» и, зевая, чуть не уснула на приятном солнцепёке, ведь стоял уже полдень, время обеда и последующего за ним тихого часа.