Вернер, ничего не отвечая, взял её за руку и повёл за собой. Доведя девочку до самой калитки её дома, он сказал:
– Ты извини меня. Это я виноват; не доглядел. Мне жаль…
Дочь мельника подпрыгнула и, чмокнув того в щёку, убежала восвояси; только её и видели.
А мальчик, краснея, стоял и глядел ей вслед. Поцелуй горел на его щеке, и Вернер приложил к ней свою ладонь.
– Это был лучший день рождения в моей жизни! – Изрёк он и зашагал домой.
Хайди и Дитмар, завидев грязнулю-дочь в испачканном платье, с растрёпанными волосами и с двумя полными корзинками в руках, захотели одновременно и отлупить, и прижать к груди:
– Ты где была?! Отвечай немедленно!
Та послушно всё изложила.
– Отныне ты наказана. – Ворчали родители, сетуя и отмывая свою нерадивую дочь от грязи, после вытирая насухо полотенцем. – С этих пор ни на шаг из дома! Никакого леса! И чтобы мы ни слова больше не слышали ни о каком Вернере!
Ревя, Эрика убежала к себе в комнату и заперлась там. Она свернулась в самый беспомощный комочек в мире, и стала жалобно хныкать горькими слезами, предварительно накрывшись одеялом с головой.
Через час послышался стук.
– Эрика, это мама и папа. Открывай…
Девочка выполнила их просьбу и снова рухнула на свою кровать.
Хайди присела на краешек её постели и нежно, заботливо погладила дочь.
– У нас забот невпроворот: Эмма скоро покинет наше гнёздышко… Я сегодня рассчитывала на твою поддержку – думала, ты поможешь мне с платьем; его нужно закончить.
Эрика надула губки.
– У меня чуть сердце не ушло в пятки. – Наклонилась Хайди. – Я оббежала всех соседей, всех на уши поставила. Однажды ты подрастёшь, и тоже станешь мамой. Тогда поймёшь, почему я так переживаю.
Они обнялись.
– Спи сладко, мой птенчик; мой котёнок, моё солнышко… – Поцеловав дочку, Хайди вышла из её комнаты.
«Моё сокровище», добавила она уже немного погодя, стоя за дверью, и ушла шить; шить всю ночь напролёт.
Только неспокойной оказалась эта ночь: внезапно погиб старший сын егеря Вальдемара, воин Майнхард, сражённый длинной чёрной стрелой. Но, умирая, он успел дёрнуть несколько раз за цепь, намотанную на язык большого тяжёлого колокола, звон которого разнёсся на несколько лиг вокруг. Колокол висел непосредственно в сторожевой башне, а сама башня, будучи частью хорошо укреплённого замка, выдавалась немного вперёд, в сторону Севера; в её цели и задачи входили наблюдение и оповещение. Поэтому тот, кто совершил сие беззаконие, поступил очень расчётливо: теперь замок остался без ушей и глаз; без постового – как без рук.
Гул медной громадины немедленно услыхали ландскнехты из гарнизона «Северная застава», которые базировались в этом же замке.
Все проснулись. Зажглись огни. Кто-то выбежал наружу, озираясь по сторонам.
– Что происходит? – Спросонок зевнул один риттер, ничего не понимая.
– Сам не знаю. – Едва продрав глаза, засопел носом другой.
– Почему я слышу колокол? – Рявкнул третий (наверное, командир гарнизона). – Я один его слышу? Где Майнхард, чёрт бы его побрал?
– Он же в башне, милорд. – Испуганно произнёс ещё кто-то.
– Гул утихает. – Заметил первый ландскнехт.
– Вот именно; то и странно. – Добавил второй. – Если бы наш постовой был жив, он бы или продолжал звонить, или спустился бы уже сюда вниз по винтовой лестнице.
Все посерели.
– А который час?
– Полночь.
– Что-о?! – Выпалил главарь гарнизона, бледнея ещё больше. – Боевая тревога! Быстро всем одеться! К оружию!
Подняв весь гарнизон на ноги, самый главный велел всем окружить замок для отражения возможных атак, а сам полез в башню.
– Майнхард! Нет!!! – Начальник стражи обнаружил лишь мёртвое тело, постепенно холодеющая рука которого сжимала обрывок листка бумаги со строками: «Простите, моя бдительность не уберегла меня сегодня… И на кого я вас оставлю? Поклон моему отцу».
Тщетно вглядываясь в черноту, хозяин цитадели погрозил неизвестности плотно сжатым кулаком:
– Кто бы ни сделал это, я найду его! Я разыщу эту тварь и спущу с него три шкуры. Он ответит мне за всё. Явись мне, несущий смерть, и мы поквитаемся с тобой!
Однако некто, человек-убийца словно выжидал; наверняка ждал удобного случая, чтобы поодиночке перебить пограничный отряд.
Настал час, и рухнул замертво один из ландскнехтов, а за ним ещё один и ещё.
– Да нас всех тут перебьют! – Возмутился кто-то. – Всё, я умываю руки. Кто со мной? На вольные хлеба.
– Мы же дали клятву королю! – Возразили тому в ответ.
– Охранять северные границы королевства за жалкие гроши? Нет уж, увольте.