Такси, такси…, девушка, такси, – на всю привокзальную площадь заорал таксист завидя меня. Тяжесть моего багажа не позволяла долго выбирать машину. Уложила сумку и книги на заднее сиденье, а сама уселась на пассажирское. Водитель суматошно сел за руль, обвел меня лукавым взглядом, а потом спросил:
– Куда поедем красавица?
– СИЗО номер один, – смело сказала я.
Всю дорогу водитель не издал ни звука.
Сентябрь наступил.
Утром первого сентября шел моросящий дождь. Воздух пропах сыростью. До университета добиралась по старой схеме. Опоздав самую малость, зайдя в аудиторию, где проходил сбор нашей группы, обнаружила, что для меня осталось место только за первой партой. После знакомства с группой выяснилось, что шестнадцать из двадцати человек не имеют представления о месте, откуда я прибыла. Печально. Меня незамедлительно нарекли казашкой. Причем по инициативе куратора. Вот это поворот.
Через некоторое время в соцсетях ко мне начали приходить запросы в друзья от моих бывших одноклассников, тех самых, что так рвались туда, где и я сейчас. Вывешенные российские флаги в статусах «новых россиян» стали сменяться флагом родины. Подозрительно скоро их посетила ностальгия. Суровая российская действительность быстро остудила их пыл. Мне было потешно наблюдать за ними.
Я вынуждала себя привыкать к учебному процессу. Я наблюдала за одногруппниками и видела, что я здесь чужая, тут живут другие люди, которых я пока не понимаю. Хотя одно сходство с моими одноклассниками все же было – безудержное желание уехать прочь из своего города, но на этот раз все уже стремились в Москву. Не группа, а клуб ежедневных сетований на судьбу злодейку, ошибочно закинувших этих благородных господ на окраины цивилизации, в Богом забытое место. Непостижимое существо человек, чтобы стать счастливым, готов бежать очертя голову на край света; все ему не то, все ему не так, сменить работу, поменять город, променять страну, удрать от обстоятельств, не понимая одной простой истины, что куда бы ты ни бежал, ты везде берешь с собой себя. Да, довольно избитая истина известная каждому, но не каждый желает воспринимать ее лично. Я не имею ничего против стремления, оно в сущности своей правильно. Стремление достигать, стремление преодолевать. Оно не правильно тогда когда причиняет человеку мучения, дразня его призрачными далями, омрачая его существование, заставляя отказываться от настоящего, от СЕЙЧАС. Неужели сложно понять, что счастье в тебе самом? Это я пойму позднее, а пока дни шли за днями, не принося за собой ровным счетом ничего кроме уныния.
***
Одногруппники легко нашли друг с другом общий язык. Только этот общий язык с группой никак не удавалось найти мне и еще одной студентке. Низкорослая, короткостриженая огненно-рыжеволосая девчонка, она поглядывала на меня своими серо-зелеными раскосыми глазами, и в каждом таком ее взгляде читалось – заговори со мной, ну, пожалуйста, заговори. В сумасшедшем потоке новой информации, что ежедневно выливалась на нас на лекциях, она тихо сидела за партой на задворках аудитории читая книгу.
Её не тревожила наша суетливость.
Её обособленность цепляла меня.
Её звали Ольга.
Дождавшись перемены, я, набравшись духу, подошла к ней.
– Привет, – сказала я с нелепым выражением лица, – Можно?
– Падай, – ответила она с таким же видом, торопливо собирая со стула свои манатки.
Разглядев ее вблизи, я увидела проколотую бровь, серьгу, по-видимому, она оставляла дома.
– Что читаешь? – поинтересовалась я. Она мгновенно прикрыла книгу, повернув ко мне обложкой, на которой мелкими буквами желтым по черному было написано – «Младшая Эдда».4 Так и познакомились.
Глава 6
Это была чистая rara avis5 в этих краях. Ольга болтала без умолку, знакомя меня со своей средой обитания. Делала она это с таким задором и увлеченностью, будто все это время до нашего с ней знакомства ее насильно заставляли молчать. Её манера одеваться не поддается описанию, что-то среднее от скрещения бохо с психоделикой, в умелом сочетании этих двух стилей. Занятия в нашей группе проходили, словно в кадрах фильма «Плезантвиль».6 Её естественность и непринужденность, с которою она вела себя, взывала к самым потаенным уголкам моего «Я». У нее была своя философия. С одной стороны легкость, а с другой невообразимая глубина. Я с любопытством наблюдала за ней, каждое утро, добровольно бежав на учебу.
4