Двое, из тройки соперников, разошлись по сторонам — слева и справа, оставив внешне самого крепкого в центре.
Тюрук прыгнул влево, не обращая внимания на наносимые удары, схватил крайнего противника, просунув сверху и снизу ладони ему под доспехи, легко оторвал от земли, и с огромной силой швырнул навстречу бойцу в центре, сбивая того с ног телом товарища. Сразу двое теперь уже валялись на земле, но третий, похоже полностью не осознав случившегося, храбро бросился в атаку.
Тюрук ударом руки легко снёс этого храбреца, а затем пробил ногой в голову сначала пытавшемуся подняться бойцу, а затем добавил и лежачему.
Пока добивал этих, третий всё же успел встать, но в этот раз, верно оценил диспозицию, принял мудрое решение сбежать и бросился в сторону прохода. Тюрук одним прыжком догнал, пнув ногой в спину. От пинка траектория движения у бежавшего изменилась, и вместо прохода, он врезался в решётку забора.
Неспешно подойдя к привалившимися к решётке, стонущему противнику, Тюрук сразу бить не стал, а с какой-то дикой ухмылкой повернул голову к застывшим в ожидании развязки зрителям, и здесь он встретился взглядом с Костушем.
— Ты, щенок?! — рявкнул он, и с разворота запустил, толстую как бревно руку, будто стараясь не ударить, а просто смахнуть голову Костуша с шеи.
Тот еле успел пригнуться, — покатилась сбитая шляпа, а вслед, не разгибаясь, будто стараясь её поймать, в проход за шляпой бросился удирать Костуш.
Тюрук попытался сделать подсечку и задел ногу Костуша, — того немного развернуло, но всё же устоять удалось, только дальше он побежал уже чуть прихрамывая.
Возможно, Тюрук не стал бы преследовать — ему надо было ещё закончить дела здесь, но вид хромающей жертвы распалил. Он сделал несколько огромных прыжков, в попытке догнать, и, неожиданно, словно запутавшись в собственных ногах, упал врезавшись плечом в землю, после чего его тело по инерции ещё несколько раз перевернулось.
Костуш, услышав звук падения и крики боли, остановился, неспеша, по большому радиусу, обошёл сидящего на земле, воющего Тюрука, и подобрал свою шляпу.
К этому времени поднялся прикорнувший у забора противник Тюрука.
Смахнув с лица кровь, он с интересом оглядел корчившегося от боли гиганта, но даже видя его в таком плачевном состоянии, всё же один подходить к нему не рискнул. Помог подняться товарищу и вдвоём, не торопясь, с оглядкой отправились добивать.
Некоторое время Костуш понаблюдал за концовкой.
Один зашёл спереди, второй сзади. Тюрук, яростно воя, крутился то в одну, то в другую сторону. Первый удар ногой по затылку он выдержал, но после следующего, опять же по голове, прозвучавшего как-то очень звонко, Тюрук замолчал и завалился на спину. Тут уже, один из добивавших, с хеканьем прыгнул ему на грудь. Дальше они стали обрабатывать ногами уже бесчувственное тело.
Когда подошедшие зрители начали останавливать разохотившихся бойцов, Костуш развернулся и отправился было искать извозчика довести до школы, и только затем вспомнил: он же сегодня ночует дома. У себя дома! А до дома идти-то всего ничего.
Первая ночь на новом месте прошла неспокойно.
Поначалу не мог заснуть — всё вспоминал схватку Тюрука, затем стал замерзать. Пришлось вставать, растапливать печку, благо дрова на кухне были: день назад протапливал печь, вот и остались.
Наконец согревшись, заснул, но достаточно скоро его разбудили странные звуки, источник которых находился явно где-то рядом за окном.
Накинув плащ, вышел на крыльцо и прислушался: появилась твёрдая уверенность что за домом кто-то ходит, причём, судя по громкости дыхания, это «кто-то» достаточно большое.
Костуш спустился с крыльца, заглянул за угол и при свети луны заметил силуэт крупного животного, типа собаки, которое, на своих четырёх лапах, медленно двигалось вдоль стены дома, иногда задевая туловищем плети винограда.
Дальше животное упёрлось в боковину террасы на половине Волита и начало медленно разворачиваться.
— Может какая-то больная собака? — подумал Костуш. — Может бешенная?
Всё же сразу лупить силой в больную собаку не стал, — зашёл в дом и вернулся уже с масляным фонарём. К этому времени непонятное животное завершило свой очередной цикл перемещений: упёрлось в стенку террасы уже Костуша, развернулось и направилось обратно.
Тогда-то Костуш и заметил, что на странном животном штаны, а подняв фонарь выше, рассмотрел кудрявую голову с блестящей в свете фонаря небольшой очень знакомой лысиной, лысиной своего соседа — писателя Волита.