Ответ на вопросы искал сам. В моей коллекции уже не менее трех лет лежали зеленовато-серые валуны, на изломе которых поблескивали зерна полевого шпата, а поверхность покрыта глубокими ямками. Такие камни шли у меня под названием «дыроватых валунов». И сейчас я отыщу их в кладке нашей (теперь уж старой!) дороги. Бабушка говорила про них: вот, даже камень вода точит.
На изломе камней я смог заметить, что не только полевой шпат слагает эту горную породу, но еще и зеленоватые зерна с маслянистым изломом, не дающие четких отблесков. Ямки на поверхности валунов находились как раз на месте таких зерен. Значит, зерна быстрее разрушаются, растворяются водой. Немного работы с моей литературой — и вывод готов: это нефелин, знаменитый минерал Хибинских и Ловозерских гор Кольского полуострова! У меня в руках обломки горных пород, о которых писал академик Ферсман.
Кончился период собирательства. Надо было думать о дальнейшей жизни. На Урале есть горный институт, учиться нужно только там. Кругом горы, камни, рудники. Где же еще найдешь подобное место?
Через два года я увидел Урал с крыши поезда дальнего следования, двери вагонов которого для нас с моим одноклассником Володей Потехиным были пока закрыты.
А в своих валунах потом я нашел и красные зерна «саамской крови» — эвдиалита, и черные кубки лопарита, и золотистые пластиночки лампрофиллита. Даже написал статью в научный геологический журнал: «Нефелиновые сиениты среди ледниковых валунов Костромской области». Все объяснялось просто: знаменитые горные породы принесены в наши края материковыми льдами.
Но не кажется ли, что слишком просто?
Ну, вот и сомнения наконец-то появились. Теперь уж, действительно, все в порядке!
Таков путь науки…
С молотком в руке
Чистенький песочек
Кончается холодный весенний день. С утра я карабкаюсь по бесконечным гребням дражных отвалов. Вся долина реки покрыта ими. Состоят отвалы из гальки, гравия, валунов — в той или иной степени окатанных водою обломков горных пород. Во многих местах к ним добавлен щебень и глыбы плотика. Этот материал попал в отвалы там, где ковши драги, пройдя наносы, встретили коренное основание.
Несколько месяцев назад, поздней осенью, нашел я в этих отвалах обломки руд: пирита, халькопирита, блеклых руд, галенита. И все это в кусках изрядных размеров, до нескольких килограммов. Места находок надо было нанести на план, чтобы материалы эти попали в годовой отчет. Заканчивая карту, бродил по пояс в снегу. Сейчас собираю дополнительный материал. Ясно, что под речными наносами идет серия рудных жил с хорошим содержанием металла.
Заворачиваю в бумагу последние образцы и кладу в рюкзак. Ставлю его на холмик, сажусь и с трудом просовываю руки в лямки.
До остановки автобуса семь километров лесной дороги. Но на нее еще надо выйти из этой пустыни с острыми ребрами высотой до двух-трех метров. Мешают и многочисленные протоки, оставленные драгой.
Тихо. Поселок далеко, с остановленной драги не доносится ни звука. В мертвой воде протоки нет никакого движения. Наверно, надо идти к тому проходу между двумя высоченными гребнями. Похоже, что между ними перемычка плотного грунта.
Перемычка оказалась широким мелким ручьем, соединяющим соседние протоки. Дно чистое, покрытое мелкими камешками и песочком…
Но кто-то очень добрый, видно, вспомнил меня в этот момент, когда сапог уже готов был повиснуть над чистым песчаным дном.
Шаг не был сделан. А камень, брошенный в ручей, как будто кто сглотнул. Выплеснулся черный фонтан.
Бросило в жар. Стащил рюкзак, кинулся искать какую-нибудь палку, чтобы измерить «дно». Жердь легко вошла и твердого грунта не достала.
Долго сидел на камнях отвала. Стоило шагнуть — и был бы сейчас на дне этого глубокого корыта, заполненного студенистой грязью…
Как ушами чай пьют
Лето в самом накале. В редком березовом лесу не очень жарко, встречаются легкие ветерки. Настроение отличное: дневной план сбора минералов почти выполнен, а на обратном пути набрал под размытым суглинистым берегом озера мешочек черепков нехитрой посуды древних здешних обитателей. В музее этим черепкам обрадуются, а для меня они не в тягость.
Распорядок дня суров — пора обедать. Процесс не столько желанный, сколько необходимый. Быстренько жую хлеб с сахаром, запиваю давно остывшим чаем из помятой алюминиевой фляги.