— Ты что, красть?.. Красть, гадюка?.. Так твою… — как будто он впервые видел Егора.
— Архип, Архип… Это я… — попытался привести его в сознание Егор.
— Кто ты? Кто ты?.. Ядрена вошь!.. Ворюга, вот кто ты!.. — и саданул Егора еще раз промеж глаз.
Тут уж Егор не выдержал, и началась такая катавасия, что перевернулась и кровать и единственный столик отлетел куда-то в сторону без ножек, зазвенели пустые бутылки. Вчерашние друзья катались по полу. Видно, эта драка так всполошила соседей, что тот же дед, который говорил утром с Егором, выбежав в коридор, поднял крик:
— Милицию!.. Милицию сюда!..
И это магическое слово, с которым оба были хорошо знакомы, мигом их успокоило. Они поднялись, вывалянные в грязи, с синяками на лицах. И остановились друг против друга, стиснув зубы.
— Что тебе надо? — словно впервые видя Егора, спросил Архип.
— Отдай мои деньги!
— Какие?
— А те, что украл!
— Я тебя знать не знаю! Откуда ты взялся! Ядрена вошь!
Но, поняв, что ему не отделаться от Егора, Архип переменил тактику:
— Сколько, говоришь, я у тебя взял?
— Двадцать пять.
— Ну, где же они у меня? — и он, вынув из кармана мятую пятерку, демонстративно вывернул пустые карманы. — Вот, бери мою последнюю пятерку, и чтоб глаза мои тебя не видели.
И Архип, выкинув пустой Егоров сундучок в коридор и вытолкав Егора из комнаты, закрыл дверь.
Егор пошел на вокзал, выбирая безлюдные улицы. Он чувствовал сильную боль, а когда в тихом уголке поглядел в оконное стекло, увидел, что лицо его исцарапано ногтями, а над левым глазом сидит изрядная синяя шишка. Невозможно ему было возвращаться в таком виде, а ведь он еще хотел остановиться по пути в соседнем райцентре и попытать счастья со своим золотом.
Денег ему едва хватило на дорогу, и, получив билет, он забрался на третью полку, чтоб люди не видели его разукрашенной физиономии. К счастью, в вагоне было почти пусто, и он спокойно доехал до нужной станции.
«Дурак я, дурак, — распекал он себя, — и с полицейством дурак, и с золотом дурак. А может, на счастье, здесь мне повезет? Ну, пускай поддельное золото, но ведь все-таки золотом называется, ну, пусть дешевле настоящего и денег дадут меньше, но что-то должны дать. Ну, не справлю всего по хозяйству, так на свадьбу, может, хватит». И завлекательный образ Волечки, хотя и рябоватенькой, повел его снова к райбанку.
Егору повезло, что банк оказался недалеко от станции, и через каких-нибудь полчаса он был уже там. Встретил его мужчина. Как и кассирша в Орше, так же проверил золото в лупу и так же отказал ему:
— За кого вы нас принимаете, гражданин?
— А что, когда мне его подарили, сказали, что это золото.
— Золото, да самоварное, — уже засмеялся тот, возвращая Егору его собственность.
— Да мне и в Орше сказали, что это ненастоящее золото, — признался Егор.
— Ненастоящее и есть! Фальшивое!
— Так неужели оно ничего не стоит? — допытывался Егор.
— Вам подарили, и вы подарите его пионерам, они в утиль сдадут.
И Егор вышел, уже хорошо понимая, что все надежды его рухнули. До отхода поезда оставалось еще два часа, и он пошел на берег речки, чтоб охолонуть, а заодно и сполоснуть студеной водой лицо, может хоть желвак поменьше станет. На берегу Егор присел и, обмакнув в воду кусок своего золота, стал прикладывать его к желваку. Но напрасно. Желвак, наоборот, сильнее разболелся… И, собираясь еще раз обмакнуть в воду тот кусок, который держал в руке, он вдруг так разозлился, что швырнул его на середину реки. А за ним и второй, и третий, злобно приговаривая: «Сгинь ты, проклятое!.. Сгинь! Сколько я перетерпел из-за тебя, а еще и синяк нажил».
Но когда уходил от речки, снова пожалел: вот кабы настоящее было, уж пожил бы так пожил…
Тяжело было Егору возвращаться домой, но жить хотелось, и он еще не терял надежды. Поздно вечером добрался он до Любова, до своей хаты, и был очень рад, что по дороге никого не встретил.
7
Встав утром, Егор долго разглядывал в зеркальце свое лицо.
— Ну и разукрасил меня этот проклятый Архип, — не выдержав, злобно выругался он, когда увидел, что вокруг темно-синего желвака на лбу расплылись еще зеленые пятна, а на правой щеке красуются заскорузлые царапины. Попробовал Егор полечиться: смазал маслом, а потом присыпал крахмалом. Но это не спасло: пятна из-под белой присыпки выглядели еще страшней. И он, со злостью обтерев лицо платком, отправился на работу.
— О-го!.. Как тебя тетка расцеловала, — захохотала, упершись в бока, Агапка.