Утром 12 числа всю станцию изукрасили черно-желто-красными флагами Германской империи, и стало ясно, что ждут кого-то из Берлина…
В 9.30 с севера показались новенький, с иголочки, локомотив Борзига и сверкающие лаком вагоны экстренного поезда. Когда состав остановился, оркестр VIII корпуса заиграл марш германского императора.
Долговязый, затянутый в корсет, в шляпе с плюмажем, эрцгерцог Франц-Фердинанд направился к вагону императора германцев. Его сопровождала супруга, графиня Хотек.
Церемония встречи была краткой — кайзер и эрцгерцог пожали друг другу руки; графиня Хотек, статная дама с крупными чертами лица и с великолепными собственными волосами, одарила Вильгельма чарующим взглядом и букетом роз. После этого хозяева и гости, среди которых внимание своим морским мундиром привлекал адмирал Тирпиц, расселись по авто, и колонна машин тронулась в короткий путь до замка.
Когда авто вырвались из тенистой аллеи на просторный луг, перед глазами гостей предстал во всем своем великолепии роскошный жилой замок с башенками по углам, с балюстрадой по склону холма перед ним, украшенной статуями и цветниками. Кайзер любезно издал возглас восторга. Польщенный Франц-Фердинанд д'Эсте тут же принялся объяснять своему другу и родственнику Вильгельму, как и у кого он приобрел реннесансный дворец XVII века, превращенный из сурового крепостного града славян в изящный замок.
Скуповатый наследник австрийского престола собрался было подробно рассказать германскому императору, во сколько ему обошлась перестройка замка архитектором Моккером, но автомобили промчали остаток дороги так быстро, что Франц-Фердинанд не успел сообразить, как заинтересовать подробностями Вильгельма. Машины остановились у балюстрады, где гостей и хозяев низкими поклонами приветствовал дворецкий. Невидимый оркестр вновь сыграл личный марш германского императора, и общество ступило под прохладную сень замка.
Адмирала Тирпица и других сопровождавших Вильгельма офицеров мажордом повел по отведенным для них покоям, а Вильгельм и Франц-Фердинанд, словно закадычные друзья, бог весть сколько лет находившиеся в разлуке, отправились вдвоем в розарий поговорить наедине.
— Ваше высочество, — обратился Вильгельм к д'Эсте, — сделаны ли все распоряжения для ведущих газет вашей монархии, как мы уславливались с вами в письмах?
— Не беспокойтесь, ваше величество! — с любезной улыбкой ответил Франц-Фердинанд. — Австрийская пресса получила инструкции подчеркнуть аполитичность нашей встречи. Завтра и послезавтра все газеты выйдут с передовицами, по смыслу которых будет видно, что германский император и наследник австрийского престола встретились в Конопиште для созерцания цветущих там роз, коими давно интересовался император…
— Это прекрасно — столь мудро дирижировать прессой! — одобрил предусмотрительность хозяина германский император и тут же тщеславно похвалился: — Я вообще считаю прессу важным инструментом политики и частенько задаю ей тон.
Несколько сутуловатый, словно в полупоклоне, Франц-Фердинанд при этих словах улыбнулся в усы. Ему недавно докладывали, что привлекшая внимание грубая статья «Русский сосед» в германской газете «Берлинер тагеблатт», яростно подстрекавшая Австрию против России и снабженная примечанием редакции, что она получена из «особого источника», написана собственноручно германским императором. Д'Эсте вспомнил несколько строк, чрезвычайно задевших его в этой статье: «В особенности по отношению к Австрии Россия приняла такой образ действий, который с трудом может быть переносим этим государством, если оно не желает считать себя вассалом своего северного соседа…» Статья заканчивалась выводом вполне в духе всегдашних заявлений Вильгельма: «Неправильно также утверждать, что победа над Россией не может принести плодов. Народонаселение России далеко не однородно, а отдельные народности лишь поневоле признают себя русскими подданными. Да и в самой Великороссии накопилось немало недовольства, легко могущего превратить поражение на поле битвы в общую катастрофу. Изречение о колоссе на глиняных ногах и сейчас еще вполне применимо к России. Поэтому нам не следует долее позволять себя блефировать, и впредь мы не должны больше отступать перед русскими притязаниями, руководствуясь стремлением сохранить мир с Россией во что бы то ни стало». Многих дипломатов и военных статья настолько потрясла, что в Европе возникли слухи о близости войны между Россией и Германией.
Франц-Фердинанд понимал, что Вильгельм приехал к нему отнюдь не любоваться розами. Он выжидал, когда цель визита откроет сам император. Гогенцоллерн не заставил себя ждать.
— Фон Тирпиц докладывал мне месяц назад, что англичане начали с русскими военно-морские переговоры… — почти выкрикнул гость. — А фон Мольтке заявил по этому поводу: «Начиная с этого времени любая отсрочка будет уменьшать наши шансы на успех». Мольтке прав — Россия сейчас не готова и пойдет на любые уступки…
— О да! — подтвердил эрцгерцог. — Мой генеральный штаб считает также, что русские будут готовы не ранее чем через два года…
— Вот и хорошо! Я прибыл к вам, чтобы договориться о скорейшем начале нашего соединенного давления на Сербию… — продолжал свою дипломатию подстрекательства Вильгельм. Он знал, что Франц-Фердинанд неохотно склонялся к войне с российским императором, поскольку надеялся без прямого военного столкновения с Российской империей достичь всех целей по захвату югославянских земель и созданию триалистической Дунайской монархии. Поэтому кайзер решил убедить наследника австро-венгерского престола в необходимости большой войны, толкая его на Сербию, которую Россия, безусловно, примется с жаром защищать. Уж в этом-то Вильгельм был вполне уверен, поскольку через свою агентуру хорошо знал настроения в Петербурге.
— Нам необходимо немедленно использовать любой подходящий предлог для предъявления такого ультиматума Сербии, который она не смогла бы принять… Тогда, ваше высочество, вы сможете раздавить ее как орех, а мы станем охранять вас всей мощью империи Германской. Россия не осмелится в нынешних условиях оказать эффективную военную поддержку. Она отступится, как это было уже во время недавних Балканских войн… — продолжал гнуть свою линию Вильгельм.
— Я целиком согласен с вашим величеством относительно Сербии, — эрцгерцог поправил свои импозантные усы, — но полагал бы преждевременным разрушать возможные предпосылки духовного объединения трех истинных монархий Европы в неспокойный век, когда социалисты бурно ведут свою пагубную работу против принципа легитимизма…
— Да, но с Россией, униженной поражением Сербии, будет значительно легче разговаривать, мой друг! — сменил резкий тон на заискивающий кайзер и, любезно щурясь, продолжал аргументировать свою точку зрения. — У кузена Ники сейчас не хватит сил, чтобы вмешаться на стороне Сербии… Австрия может рассчитывать на надежную поддержку, если принятые вами против славян карательные меры приведут к конфликту с Россией!
Эрцгерцог молчал, размышлял над сказанным. Вильгельм решил продолжать атаку.
— К тому же, мон шер, французы, которым вообще делать нечего на Балканах, лезут к вашим соседям, вооружают балканские армии своими пушками и винтовками… Они интригуют против германского духа и германских князей, царствующих над дикими славянскими ордами и другими полукочевниками Балкан… Если дело так пойдет, то через два года вы столкнетесь здесь с новой маленькой профранцузской Антантой…
Эрцгерцог упорно молчал. Он очень не хотел ради Вильгельма отказываться от своей старой идеи союза трех императоров в будущем почти революционном мире. Ведь Сербия, как спелый плод, может сама сорваться в руки Габсбургов без войны с Россией, и тогда резонно будет создать в Дунайской империи славянский противовес, препятствующий центробежным мадьярским устремлениям…